— Отец! — вскричал он во всю силу своих легких. — Любимая… сестра! И все-все-все! Вы слышите? Я не зря ходил в народ! По ходу я поднял восстание!

— Кого ты поднял? — переспросил Галоперидол, болезненно скривившись.

— Восстание! Против Мордевольты! Народ спешно вооружился и вышел на улицы, чтобы спасти свою королеву от злой колдуньи! Пусть у нас нет собственного мага…

— Есть. Полотенций, — мрачно перебил воодушевленного принца Лассаль.

— …и нет своей армии…

— Есть. Армия Галоперидола, — Лассаль был неумолим, как все коты.

— …и нет поддержки со стороны дружественных рас…

— Есть. Эльфы сделают ставки на развод королевской четы и поддержат, — Лассаль продемонстрировал нам выражение максимально доступного кошачьим отвращения.

— …мы будем биться до последней капли крови!

— Не будем! — хором сказали все-все-все. — Остынь, Финлепсинчик. Нафига нам биться и брызгать кровью, когда надо просто найти Мордевольту и всу… вонзить в нее меч?

— А как же восстание? И воевать по-честному не будем? — огорчился принц. На него было жалко смотреть.

— Знаешь что, сынок? — осторожно произнес Галоперидол. — Давай-ка ты выполнишь крайне важную миссию. Слетаешь до Полотенция, позовешь его на выручку и пулей-мухой обратно, а? А мы тем временем тут всё организуем, поисковые работы под горой, народный фронт, фан-клуб, ансамбль песни и пляски, походный госпиталь и полевую кухню…

Не успел он договорить, как Финлепсин уже исчез в темноте подземного хода.

— А все твое воспитание! — хором сказали друг другу Галоперидол и Инсолемния.

— Ша! — оборвала начинающийся эль шкандаль Мене-Текел-Фарес. — Величества, ша. Все строем вон из этой кладовки — и на конюшню. Тоже строем.

— Зачем это? — ядовито поинтересовалась Инсолемния. — Решила, что мы с мужем конюхами станем у твоей недо-королевы?

Менька красноречиво постучала могучим кулаком по лбу, не менее могучему.

— Сориентируйтесь, мамаша всенародная! Навигатор, вот кто нас всех интересует!

— Да кто такой этот навигатор? — опять-таки хором поинтересовались отец и мачеха. Определенно, взаимопонимание у этих двоих на высоте. Мне бы так понимать Розамунда, а ему — меня.

— Конь, — не стала вдаваться в подробности я. — Мой волшебный крылатый конь вороной масти, с чудесной способностью узнавать координаты всего и вся, говорящий, но исключительно по делу, разумный, но не разумнее меня, конечно, преданный мне, как никто другой, сопровождавший меня повсюду в этом негостеприимном мире… и вообще, почему мы еще здесь?!

И мы бросились на конюшню, но добежали только до выхода из подвалов. А здесь нас уже ждали.

Огромная толпа запрудила замковый двор, блокировала ворота, влезла на стены и скандировала нестройным хором что-то, как мне сперва показалось — ура-патриотическое. Я было собралась приветственно сделать ручкой, но Мене-Текел-Фарес прислушалась и… побагровела. Это было так же удивительно, как цветение сакуры там, где никакой сакуры отродясь не росло. Я тоже навострила уши.

— По-да-ти от-ме-нить! По-ни-зить кварт-пла-ту! Бан-ков-ский кре-дит всем! Бес-про-цент-ный! Хле-ба! Зре-лищ! Спар-так чем-пи-он!

— Что он им наобещал, ваш сынок? — пролепетала Менька-сакура.