По сравнению с атомом электрон — все равно что иголка на футбольном поле, но несмотря на это, нам удалось в точности предсказать его поведение. Компьютерная промышленность целиком и полностью полагается на такие предсказания.

Мы принимаем на вооружение и другие, не столь «математические» истины, например теорию эволюции Дарвина, формулу структуры ДНК и т. д. Как ни парадоксально, даже признав, что абсолютной истины не существует, мы совершенно не признаем опровержения этих «неабсолютных» истин иными методами, кроме научных (то есть опытным путем). Одно дело признать истину относительной с точки зрения абсолюта, и совсем другое — обращаться с ней как с таковой.

Деррида, скажем, навряд ли стал бы отрицать ту «истину», что за время холокоста были уничто жены миллионы евреев. Возможно, западная ци вилизация действительно изобрела противоречащее само себе понятие абсолютной истины, однако без данного внутренне противоречивого понятия она просто развалится. То, насколько Дерриде удалось разобраться с этой проблемой и «невозможностью» существования философии, и определяет его статус как мыслителя.

В 1965 году Деррида начал преподавать историю философии в Ecole Normale Superieure. В это время он примкнул к недавно возникшей группе парижских интеллектуалов, сотрудничавших в авангардистском журнале Tel Quel («Ну и что»). Несмотря на легковесное название, это был вполне серьезный журнал, не какая-нибудь беллетристика.

Целью его было создание нового «интеллектуального терроризма» для ниспровержения всех существовавших дотоле концепций литературы, литературной критики и философии.

В работе над журналом в то или иное время принимали участие все новые ведущие философы Франции: Барт, Фуко, Кристева и Деррида. Если принять во внимание изначально неопределенные цели, естественно, что пути их в конце концов разошлись.

Деррида поставил перед собой цель (ни больше ни меньше) уничтожить «письмо» вообще, доказав, что оно неизбежно будет ложным. Одной рукой писатель пишет, а другая что делает в это время? Все написанное, любой текст обладает собственной скрытой идеологией, содержит некие метафизические предпосылки. В особенности это касается собственно языка. А писатель нередко не отдает себе отчета, что используемый им язык искажает и его мысли, и значение написанного.

В своей работе «Письмо и различие» (1967) Деррида подвергает критике отца-родоначальника французской философской мысли, первого философа нового времени, рационалиста Декарта (XVII век). Декарт пытался найти высшую интеллектуальную истину при помощи рассуждения.

Начал он с систематического сомнения, чтобы отбросить ненужное, и в результате оказалось, что ничего нельзя утверждать с точностью.

Органы чувств могут обманывать, даже чувство реальности нет-нет да и подведет — мы не всегда отличаем сон от бодрствования. Возможно, и уверенность в точности математики тоже была плодом нашептываний какого-нибудь ко варного демона (спустя 300 лет Деррида взялся это доказать). Но в конце концов Декарту удалось найти то единственное, в чем он не мог усомниться.

Это знаменитое утверждение Cogito ergo sum (Я мыслю, следовательно, я существую.) Мир может обманывать как хочет, но усомниться в том, что мыслишь, невозможно.

Деррида с этим не согласился. Он пришел к выводу, что Декарта подвел используемый им язык. Философ был просто не в состоянии «выйти» за рамки языка, которым мыслил, языка со всеми его скрытыми предпосылками и структурой, ограничивающей и искажающей мысль.

Сама динамика и способность к развитию языка в значительно большей мере способны завести мысль на ложный путь, нежели ошибки чувственного восприятия. Противоречия «…заложены непосредственно в сущности и идее языка, языка в самом широком смысле слова».