При своем неприятном свойстве истирать о себя все, кроме алмаза, финабен был хорош тем, что не поддавался короблению и имел практически нулевой коэффициент расширения при нагревании, что делало его идеальным конструкционным материалом для изготовления различных опор, станин для станков, поршней и цилиндров, лопаток турбин и многого другого. Методом электровакуумного напыления его покрывали не только нанохромов, но и другими нанометаллами и наноматериалами, что полностью лишало его абразивных свойств получше, чем у корунда. Зато из финабена получались отличные абразивные и отрезные диски, которые резали всё, что угодно, а если в него ввести нанопорошок алмаза, то и этот минерал. Учёные, разработавшие его, на мой взгляд вполне заслуженно стали уже в те годы миллионерами. Ну, тут они были не одиноки. Никто из наших учёных не бедствовал, да и рабочие были вполне довольны своей заработной платой, условиями труда и, что самое главное, всеми прочими бонусами, которые они получали от нас.

Если со всеми теми парнями, которые прибыли в страны Латинской Америки из России, у нас каких-то особых трудностей не было, ведь уже в девятьсот седьмом годы они знали всю правду о нас, то с вольнонаёмным народом нам приходилось держать ухо востро. Буквально с каждым человеком, нанимавшимся к нам на работу, проводилось многочасовое собеседование и если это было возможно, то наши рекрутеры заглядывали в его прошлое и бегло просматривали, кем тот был пятнадцать лет назад, приличным человеком или сволочью. С откровенными сволочами нам не хотелось иметь дело и мы указывали им на дверь, но в то же время даже и не мечтали, что все будут ангелами. С каждым человеком мы подписывали контракт на пятнадцать лет и объясняли ему, что либо он будет все пятнадцать лет работать добросовестно и станет очень богатым человеком и к тому же акционером предприятия, либо в том случае, если вдруг выяснится, что он является балластом для нас, то ему тогда прямая дорога на Кошарские острова, то есть в одну из самых отдалённых эстансий, где он станет простым пеоном и откуда уже не сможет сбежать.

Такие эстансии, причём чисто казачьи, у нас имелись с самого начала и это были ещё и военные учебные центры, куда через каждые три недели отправлялись сроком на десять дней не только наши рабочие и инженеры, но и прославленные, маститые учёные. Там всех, даже меня, гоняли так, что лишь бы добраться до койки и поскорее уснуть, чтобы в пять утра снова быть в строю. Зато среди нас не было хлюпиков и те, кому посчастливилось хотя бы трижды побывать в учениках у Басмача, посматривали на всех остальных свысока. Полковник Сенцов, ставший Ваней Стародубовым, одной левой укладывал нашего великана Битюга-Николеньку. Но только поначалу, а потом, годика через три, выходил против него уже с опаской.

Таких эстансий у нас имелось пять дюжин и они были разбросаны по всей Латинской Америке. Мы с Алой побывали практически во всех и чему там только не научились. Даже стали боевыми пловцами ничуть не хуже наших золотоискателей. Поначалу народ ещё ныл, но потом все втянулись и побыть десять дней в военном лагере, а они были разбросаны от арктических льдов на Аляске и до экваториальных джунглей, стало чуть ли не самым лучшим средством для снятия стресса.