Айболит, который принайтовывал ко льду правую колёсную тележку шасси, завопил во весь голос:

— Мужики, да вы совсем озверели! Это же недели две плыть!

— Товарищ князь, — вскинув руку "под козырёк", обратился ко мне смеющийся Битюг, — разрешите выдать товарищу графу люминиевые вёсла. Пусть гребёт, ускоряет ход айсберга, пока мы спокойно перекинемся в картишки. Может быть он тогда рассвирепеет и даст какому-нибудь тюленю по башке веслом и мы из него котлет себе нажарим. — После чего уже куда более серьёзным тоном добавил — Митенька, радуйся, что мы на айсберге и у нас топлива, хоть залейся. Это тебе не в пустыне Калахари без воды чалиться. Так что будем все эти две недели аргентинским чайком баловаться. Я прихватил с собой целый мешок йербы и четыре палки копчёной колбасы.

Мы быстро принайтовали самолёт ко льду, хотя тот и не двигался, после чего занялись ревизией наших скудных припасов. Кроме большого мешка йербы и четырёх палок колбасы, прихваченных в дорогу Колей, у нас нашлось двенадцать банок сгущёнки, ещё три палки колбасы, двадцать банок тушенки и восемь пачек крекеров. Всё это мы взяли в полёт сами. Бортовой запас питания, состоящий из отварных куриных грудок, галет и пакетиков растворимого кофе с сахаром был рассчитан всего на трое суток. Ещё у нас был с собой НЗ, которого, по идее, должно было хватить на восемнадцать суток, но к нему мы решили не прикасаться. НЗ он и есть НЗ. Так начался наш одиннадцатисуточный дрейф на айсберге и мы первым делом установили под крылом самолёта палатку и провели в неё электричество. На борту "Кречета" был установлен небольшой одноцилиндровый дизельгенератор, так что всё было в порядке.

Чтобы быть в курсе происходящего, я снял с "Кречета" радиостанцию и установил её в палатке. Туда же мы перетащили с самолёта бортовую миникухню, а столом нам служил прямоугольный интерцептор левого крыла. На обратной стороне одной из карт мы расчертили громадную "пулю" и принялись играть в преферанс. Жаль только, что с нами не было Дьякона, а то всё было бы точно так же, как в молодости. Заняться на айсберге было больше нечем, а преферанс отличное средство, чтобы убить время. Как и мате. Мы несколько раз выбирались из-под маскировочного полога, чтобы сходить к краю айсберга, но до воды было так далеко, что ни о какой рыбалке не могло идти и речи. Ох, и наслушались же мы "тёплых" слов в свой адрес, пока дрейфовали. Сначала все решили, что мы погибли, так как полетели над морем на бреющем полёте и врезались в волну. Потом Маги заподозрил, что мы решили зайти к ним с тыла.

Когда мы не появились в примерное расчётное время, никто не знал что теперь и думать. Только через девять дней кто-то сообразил, что мы совершили посадку на один из айсбергов и теперь плывём на нём к авианосцам, которым было категорически запрещено сходить с места. Хотя они и не стояли на якоре, глубина достигала четырёх километров, штурманы то и дело заставляли рулевых "встать на точку". Нас стали искать, но тщетно. Айсбергов плавало в море Уэдделла сотни три, не меньше, так что поди гадай, на котором мы свили гнездо, а самое главное, "Кречет" это тебе не железнодорожный вагон, чтобы его можно было легко обнаружить, да и маскировочный полог был изготовлен из специальной антирадарной ткани. Так что мы не очень-то волновались из-за этого, но дрейф давался нам всё же нелегко. Мы были грязны и небриты, а ещё нам очень быстро осточертела колбаса и тушенка, но не смотря на это мы не унывали.

На одиннадцатый день нам стало окончательно ясно, что течением нас начало уносить в сторону и если мы не покинем айсберг, то так никогда и не получим "картинку" со спутника. Поэтому мы решили хорошенько выспаться и рано утром подняться в воздух. На этот раз уже мне предстояло изображать из себя Чарли на хвосте. Зато Николай дорвался наконец до штурвала, а это означало, что он непременно "даст бой" зенитной артиллерии "Нахимова".