– Это вам о чем-нибудь говорит?

Тот посмотрел на него, не произнося ни слова. Затем знаком велел одному из мальчиков подойти поближе.

Водопроводчик принес другой свиток из такой тонкой бумаги, что на свету он казался почти прозрачным. Главный фонтанных дел мастер развернул свиток Пьетро у своих ног. Сверху он наложил собственный документ. Чертежи совпадали почти в точности.

Запутанная сеть из горизонтальных и вертикальных линий, система многочисленных разветвлений, цифры и геометрические формы, расчеты с помощью числа «пи» и правила золотого сечения – все было идентично.

У их ног лежал план гигантской трубопроводной системы Версаля.

Water Music amp; Royal Fireworks

Трот – шутиха

Королевские резервуары и фонтаны, Версаль

Пьетро в растерянности потер лоб.

Поговаривали, что под известным каждому дворцом находился невидимый Версаль: Версаль труб, канализационной системы – немыслимое сочетание науки и техники, земляных, трубопроводных, гидравлических работ, физики, геометрии, геологии. И вот перед ним неожиданно оказались планы этого другого, подземного и тайного дворца. Его резервуары размерами напоминали соборы; первая система трубопроводов была при Людовике XIV заменена чугунными трубами, которые с легкостью привинчивались друг к другу. Они были так прочны, что до сих пор еще тянулись на десятки лье, и каждое соединение было украшено рельефной королевской лилией, чеканной печатью из металлического сплава. Людовика XIV не удовлетворяли прямые струи, бьющие прямо в небо. Он пожелал ваять воду: ее нужно было изменять, тщательно отделывать, производить с ее помощью разнообразные эффекты. Используя распылители, насадки разных форм – в виде клинка, пузыря, плоского наконечника, щели – эти фонтанные мастера создали невиданную ранее акваграфию. Поток воды лепился в зависимости от давления, высоты, формы и слива струй, порождавших тысячи фигур в точном соответствии с техническими характеристиками труб и количеством насадок: веер, вогнутая пирамида, выпуклая лилия, прямые и плоские, краткие и невысокие, жесткие и высокие, они могли выливаться волнами или принимать шарообразную форму.

«Только не это… Боюсь, я начинаю понимать…» – сказал себе Пьетро.

Трубы разветвлялись, подводя воду к чудесным раковинам, пухлым херувимчикам, плюющимся тритонам и драконам-, от них несметное количество вен и сосудов, подобно некой прозрачной кровеносной системе, тянулось к озерам и резервуарам, давая жизнь всему дворцу, позволяя его сердцу биться вместе с этим витальным потоком… Версаль дышал и орошался через эти артерии, словно огромный организм.

Дворец был кровью, телом короля!

«Все эти вычисления… Количество насадок, объемы, регулирование давления! Все это… было на планах!»

Пьетро сделал несколько шагов в сторону. Перед ним был один из гротов-шутих, воссозданных по образу и подобию грота Орфея в Сен-Жермене и старинного грота Фетис. Он был весь покрыт рокайлем; в центре находился бог музыки, который, пощипывая струны своей лиры, наблюдал за тем, как вокруг него оживали добродетели; гроты открывались, и оттуда выходили львы, тигры, волки и другие сказочные животные. Деревья шелестели, убаюкиваемые легким ветерком. На их ветках сидело множество птиц, чьи трели были ничем иным, как шипением воды в трубах, и это создавало почти магический эффект: закрыв глаза, можно было и впрямь вообразить, что находишься в роще.