— Его окружит толпа, и Оцу не сможет с ним повидаться, — сказала Осуги. — Заморочил нам голову со своими самураями. Без толку ждем в этой лодке! Следовало ждать Мусаси в доме красильщика.

— Успокойтесь, мы с отцом обязательно приведем Мусаси, — возразил Дзётаро. — Ждите меня здесь!

— Приляг и отдохни, Оцу, — сказала Осуги.

Оцу покорно легла, но от волнения у нее начался сильный кашель.

— Успокойся, Мусаси скоро придет, — ласково приговаривала Осуги, растирая ей спину.

Приступ прошел, и Оцу принялась поправлять волосы.

Время шло, но Мусаси не появлялся. Осуги забеспокоилась. Оставив Оцу, она сошла на берег. Оцу свернула одеяло и вместе с подушкой накрыла его циновкой, перевязала оби и поправила кимоно. Она не представляла, как заговорит с Мусаси. Боялась, что не вымолвит и слова, как это случалось раньше. Ей не хотелось его тревожить, ведь он отправлялся на поединок, о котором говорила вся страна. Сердце Оцу неистово колотилось.

В темноте поблескивала вода, кругом стояла тишина. Послышался топот бегущего Дзётаро.

— Наконец-то! — с облегчением произнесла Осуги. — Где Мусаси?

— Простите меня!

— Что это значит?

— Я все объясню.

— Никаких объяснений. Где он?

— Он не придет.

— Не придет?!

Дзётаро, запинаясь от сознания своей вины, рассказал, что произошло.

Самурай подплыл на лодке к кораблю, но ему сообщили, что корабль подходить к берегу не будет, потому что в Сикаме никто из пассажиров не сходит. Самураю удалось поговорить с Мусаси, и тот ему сказал, что об остановке не может быть и речи. И капитан и Мусаси хотели поскорее прибыть в Кокуру. Когда самурай вернулся к пристани, корабль уже направлялся в открытое море.

— А почему ты не поехал в лодке? — спросила Осуги.

— Я думал… Да что теперь толковать! Ничего не поделаешь.

— Какая досада! Бедная Оцу! Скажи ей сам, Дзётаро. У меня не хватает духу. Только поосторожнее рассказывай.

Дзётаро не пришлось говорить, потому что Оцу все слышала. Вода плескалась о борт лодки, словно успокаивала ее разбитое сердце. «Пусть я не встретила его сегодня, но увижу его в другой день на другом берегу», — думала она. Слезы струились по щекам. Оцу смотрела вслед невидимому парусу, который плыл на запад далеко в море.

Неожиданно Оцу ощутила прежде неведомое чувство. Какая-то неземная сила наполняла ее существо. Она дремала под ее хрупкой телесной оболочкой. Оцу не понимала, сколь несгибаема сила ее духа, которая помогала ей преодолевать лишения и болезни. Горячая кровь прихлынула к щекам.

— Почтеннейший! Дзётаро! — позвала она.

— Что, Оцу? — уныло отозвался Дзётаро.

— Я все слышала и не буду плакать. Я отправляюсь в Кокуру, чтобы увидеть поединок. Мы не знаем, победит ли Мусаси. Если он погибнет, я увезу с собой его прах.

— Ты ведь хвораешь, Оцу.

— Никогда не говорите мне о болезни. Я не совсем здорова, но пока я не увижу, как закончился поединок…

«Я не умру», — едва не произнесла вслух Оцу. Она тут же начала сборы. Оцу без посторонней помощи вышла из лодки.

Сокол и женщина

Во времена битвы при Сэкигахаре крепость Кокура принадлежала Мори Кацуноби, владетелю Ики, но потом замок был перестроен и обрел нового хозяина. Его башни и белоснежные стены словно говорили о мощи дома Хосокавы, во главе которого сейчас стоял Тадатоси, принявший власть от отца, Тадаоки.

С приездом Кодзиро стиль Ганрю, развившийся на основе техники Тоды Сэйгэна и Канэмаки Дзисая, получил громкую славу на острове Кюсю.