— Такэдзо, сюда, здесь их уйма!

Находившийся неподалеку Такэдзо неизменно отвечал:

— И у меня их куча!

Сквозь сосновые кроны пробивались косые лучи осеннего солнца. Во влажной тени под деревьями лежал толстый темно-бурый ковер из опавшей хвои. Когда Такэдзо и Акэми садились отдыхать, та поддразнивала его, предлагая сравнить грибную добычу.

— У меня больше! — неизменно отвечал он, и Акэми начинала проверять его корзину.

Тот день ничем не отличался от других.

— Я так и знала, — засмеялась Акэми, по-детски не скрывая своего торжества. Она бесцеремонно склонилась над корзиной Такэдзо: — Набрал кучу поганок!

Акэми выбрасывала из корзины ядовитые грибы и делала это нарочито медленно, так что Такэдзо при всем желании не мог притвориться, будто ничего не замечает, хотя и прикрыл глаза. Она бросала каждый гриб как можно дальше. Закончив, она выпрямилась с довольным видом.

— А теперь посмотри, сколько у меня.

— Уже поздно, — пробормотал Такэдзо, — пошли домой!

— Ты сердишься, потому что проиграл.

Она заскользила вниз по склону, словно фазан, но вдруг замерла, тревожно нахмурившись. Им навстречу через рощу двигался огромный детина. Широкими шагами он шел к хрупкой маленькой девочке, пристально глядя на нее тяжелым взором. Вид у него был устрашающий. Все в нем говорило о том, что этот человек постоянно борется за выживание, что он воинственно и враждебно настроен ко всему на свете. И нависшие кустистые брови, и хищный изгиб верхней губы, и тяжелый меч, и кольчуга, и звериная шкура на плечах доказывали это.

— Акэми, — проревел он, подходя к ней ближе и обнажая в улыбке желтые гнилые зубы.

Лицо Акэми ничего не выражало, кроме ужаса.

— Твоя любезная мамочка дома? — с подчеркнутой издевкой спросил он.

— Да, — пискнула в ответ Акэми.

— Я хотел бы, если ты не возражаешь, кое-что передать ей. Согласна?

Великан говорил преувеличенно вежливо.

— Да.

Его голос зазвучал жестче.

— Скажи ей, что она мне ничего не оставляет и пытается нажиться за моей спиной. Скажи, что скоро приду за своей долей. Ясно?

Акэми не отвечала.

— Она, верно, думает, что я ничего не знаю. Но парень, которому она сбыла барахло, явился ко мне. Могу спорить, что и ты, малышка, не раз хаживала в Сэкигахару, не так ли?

— Нет, нет! — слабо возразила Акэми.

— Ладно! Но ты передай ей мои слова. Если она и дальше будет ловчить, я ее вышвырну отсюда!

Он еще раз взглянул на девочку и направился в сторону болота. Такэдзо, оторвав взгляд от незнакомца, с тревогой посмотрел на Акэми.

— Кто это?

Губы Акэми дрожали:

— Его зовут Цудзикадзэ. Он из деревни Фува, — ответила она еле слышно.

— Он мародерством занимается?

— Да.

— Чем он так рассержен?

Акэми не отвечала.

— Я никому не скажу, — успокоил ее Такэдзо. — Не бойся!

Напуганная Акэми безуспешно искала слова. Вдруг она бросилась к Такэдзо и взмолилась:

— Обещай, что никому не скажешь!

— Кому я могу сказать? Самураям Токугавы?

— Ты помнишь, как вы ночью кого-то увидели в Сэкигахаре?

— Конечно.

— И до сих пор не поняли, что я там делала?

— Нет, как-то не думал об этом.

— Я воровала там.

Она пристально смотрела на него.

— Воровала?

— После битвы ходила на поле боя и забирала вещи убитых воинов: мечи, украшения с ножен, мешочки для благовоний — все, что можно продать.