– Тот, кто стреляет в людей с крыши, может быть только снайпером.

– Необязательно.

– Он убил уже двоих одним способом!

– Если это он их убил...

– В газетах пишут, что патроны были одинаковые.

– Это может означать очень многое, а может и совершенно не иметь смысла.

– Нет, серьезно, не будете же вы меня убеждать, что верите в простое совпадение?

– Я лишь могу вам сказать, что мы рассматриваем все варианты. Сядьте, прошу вас, у меня от вас голова кружится.

Синди резко села и снова бросила книги на стол. Хотя она и была девятнадцатилетней девушкой, которая все видела и слышала, в этот момент она выглядела просто девятнадцатилетней девушкой.

– Хорошо, – сказала Синди. – Допустим, что моего отца и этого человека убил один и тот же тип; допустим, что это действительно снайпер. Тогда, мне кажется, вам следует рассмотреть, не действовал ли он по сексуальным причинам.

– Мы не преминем это сделать.

Синди вскочила и собрала свои книги.

– Вы смеетесь надо мной, детектив Карелла, – гневно сказала она. – И это мне совсем не нравится!

– Нет же, я вовсе не смеюсь над вами! Я все понял, что вы сказали. Неужели вы думаете, Синди, что мы никогда не имели дела с подобными типами?

– Что?

– Я вас спросил: неужели вы думаете, что полиция никогда не имела дела...

– Ох!

Синди снова села и положила книги на стол.

– Мне и в голову не пришло. Простите меня.

– Да ничего.

– Нет, действительно, простите меня. Конечно. Вы конечно, должны видеть кучу всякого. Мне так стыдно.

– Во всяком случае, Синди, я рад, что вы пришли поговорить со мной.

– Правда? – быстро спросила она.

– Нам не часто приходится видеть здесь симпатичных и умных ребят, а это оказывает хорошее влияние.

– Хорошая девчонка с соседней улицы, да? – спросила Синди со странной улыбкой. Она встала, пожала Карелле руку, поблагодарила его и ушла.

Денек выдался трудный. Она была проституткой и к тому же пьяницей. Она проснулась в шесть утра. Летучие мыши и крысы вытанцовывали сарабанду в ее грязной меблированной комнате с осыпающимся потолком, а увидев, что в бутылке, стоявшей рядом с кроватью, не осталось ни капли, она быстро оделась, тем более что под одеждой редко носила что-то кроме лифчика, и вышла на улицу. К полудню она набрала денег на бутылку дешевого виски; к часу дня бутылка была пуста. В четыре часа она проснулась, летучие мыши и крысы возобновили свой танец по комнате; бутылка у кровати была пуста. Она надела лифчик, пуловер, черную юбку и черные босоножки на высоком каблуке, напудрилась, ярко намазала губы и слишком ярко нарумянилась. Теперь она ходила взад и вперед по знакомому тротуару, на город мало-помалу спускались сумерки.

У нее вошло в привычку ходить по этому тротуару каждый вечер, потому что на углу Калвер-авеню и Пятнадцатой Северной улицы был завод, рабочие которого кончали работу в половине шестого. Когда ей улыбалась удача, она подхватывала клиента, платившего ей четыре доллара за быстрое удовольствие, а при большой удаче парня удавалось заполучить на ночь, и он платил сумасшедшую цену – пятнадцать долларов в звонкой американской монете.

В этот вечер она чувствовала себя в ударе. В этот вечер она смотрела на мужчин, группами выходивших из заводских ворот на углу улицы, и чувствовала, что скоро вытащит главный приз. Чуть-чуть удачи, и парню захочется немного выпить перед тем, как лечь в кровать. И кто знает, вдруг он безумно влюбится в нее.