– У вас еще нет никакой версии?

– Мы ищем.

– Я спросила моего преподавателя психологии. Видите ли, я посещаю педагогические курсы. Я у него спросила, что он думает об этих убийствах, – сказала Синди, на секунду замолчала, потом снова заговорила: – Это ведь убийца-снайпер, не так ли?

– Может быть. Так что же вам сказал ваш преподаватель психологии?

– Что он не так много знает о снайперах и даже не знает, изучали ли их вообще. Но у него есть несколько собственных соображений по этому поводу.

– Да? И каких же?

– Он считает, что снайперы очень похожи на любителей подглядывать.

– Да что вы?

– Да. Он сказал, что их динамические схемы почти идентичны.

– Как это – “динамические схемы”?

– Реакция на увиденный в детстве акт грехопадения.

– Акт грехопадения?

– Да.

– А что это такое? – наивно спросил Карелла.

Не моргнув глазом Синди ответила:

– Сексуальные отношения между родителями.

– А!

– Мой преподаватель говорит, что подглядывают все дети, но стараются притвориться, что не смотрят. Снайпер – носитель видимого символа: обычно он пользуется оптическим прицелом, он смотрит, оставаясь невидимым, действует и не попадается.

– Понятно, – произнес Карелла.

– Мой преподаватель говорит, что такой человек действует в основном под сильным импульсом сексуальной агрессивности. Его поступок дает ему сексуальный стимул и даже сексуальное удовлетворение. – Синди посмотрела на Кареллу огромными голубыми глазами – детскими и наивными. – Что вы об этом думаете?

– Я? Не знаю.

– Разве у вас нет психологов? – спросила Синди.

– Есть один.

– Так почему вы не спросите у него, что он обо всем этом думает?

– Все это хорошо для телевидения.

– Значит, я ошибалась, думая, что современная полиция хочет докопаться до психологических мотивов, побуждающих преступников к действию. Мои соображения...

– Бросьте, – сказал Карелла. – Вы слишком юны и милы, чтобы обижаться на старого дурня полицейского.

– Я не юная и не милая, а вы не дурень, – возразила Синди.

– Вам девятнадцать лет...

– В июне будет двадцать.

– И почему же вы не милая?

– Потому что я слишком много видела и слышала.

– Что, например?

– Ничего, – сухо ответила она.

– Но мне интересно, Синди.

Синди собрала свои книги и прижала их к груди.

– Мистер Карелла, не забывайте, что мы живем не во времена королевы Виктории.

– Постараюсь. Но, может быть, вы все-таки объясните, что вы хотели всем этим сказать?

– Я хотела сказать, что в наши дни большинство семнадцатилетних уже видели и слышали все, что можно видеть и слышать.

– Ну и скучно же им, должно быть, – сказал Карелла. – А что вы делаете, когда вам исполняется восемнадцать или девятнадцать?

– В девятнадцать, – ледяным тоном ответила Синди, – вы идете к полицейскому, который объявил вам о смерти вашего отца, в надежде рассказать ему кое о чем, чего он, может быть, не знает и что могло бы ему помочь. И вот тогда, как это всегда бывает с так называемыми взрослыми, вы осознаете, что вас даже не слушают. Это разочаровывает.

– Сядьте, Синди.