— Вот именно.

— Отличная идея.

Тяжело вздохнув, Изабель направилась к письменному столу. Усевшись на свое место, она уставилась на бумаги, разбросанные по обширной поверхности стола, за которым в свое время восседали три поколения графов Реддик. После продолжительного молчания она сказала:

— Есть только один способ раздобыть деньги, чтобы всем нам удержаться на плаву.

— Какой?

Изабель глубоко вздохнула:

— Я продам свою коллекцию мраморных скульптур. Глупо держать их здесь. Никто не может любоваться ими.

— Тебя они радуют.

— Это роскошь, которую я больше не могу себе позволить.

— Нет, это единственное сокровище, которое у тебя когда-либо было.

Как будто она сама этого не знает.

— Ты можешь предложить что-нибудь получше?

— Возможно, — уклончиво ответила Лара. — А почему бы тебе не подумать… о замужестве?

— Ты предлагаешь мне принять предложение одного из тех болванов, что побывали здесь за последние годы, после того как выиграли меня в карты?

— О Боже мой, нет! — воскликнула Лара, широко раскрыв глаза. — Ни в коем случае. Ни за одного из них. Знакомые твоего отца не подходят. Я имела в виду кого-нибудь другого. Кого-то… порядочного. А если он к тому же богат, то тем лучше.

Изабель взяла журнал, который видела ранее.

— Ты предлагаешь, кузина, чтобы я попыталась подыскать себе мужа?

Щеки Лары вспыхнули ярким румянцем.

— Ты не можешь отрицать, что найти подходящую пару не худший вариант для тебя. Особенно теперь.

Изабель покачала головой. Замужество вовсе не выход. Она готова была на любые трудности, чтобы спасти этот дом и скрывающихся в нем женщин, но не готова была ради них пожертвовать своей свободой, своим здравым умом или своей личностью. И ей безразлично, удачное это решение или нет.

«Эгоистка».

Слово мгновенно вспыхнуло в памяти, эхом отдаваясь в голове, словно было произнесено всего секунду, а не многие годы назад. Изабель знала, что если закроет глаза, то увидит мать, с лицом, искаженным мукой, ранившей ее как кинжал.

— Замужество — это не выход, Лара. Неужели ты и вправду думаешь, что кто-нибудь имеющий достаточно средств, чтобы помочь нам, захочет жениться на двадцатичетырехлетней дочери промотавшего состояние графа, никогда не бывавшей на балах в Лондоне?

— А почему нет?

— Это исключено. Ни один мужчина в здравом уме не согласится жениться на мне и взвалить на себя ношу, которую я несу. И, откровенно говоря, я благодарна судьбе за это. Нет. Нужно придумать что-нибудь другое.

— Он женится на тебе, если ты скажешь ему правду, Изабель. Если все ему объяснишь.

Молчание воцарилось в комнате, и Изабель позволила себе представить — всего на минутку, — каково это, когда есть человек, с кем можно поделиться своими секретами. Кто-то, кто поможет ей защитить девушек… и воспитывать Джеймса. Кто разделит с ней груз ее обязанностей.

Но она сразу же отбросила эту мысль. Разделить с кем-то бремя Минерва-Хауса означало разделить и все его тайны. Поверить кому-то, что он сохранит их.

— Должна ли я напомнить тебе об ужасных созданиях, которых открыл нам Минерва-Хаус? О грубых, жестоких мужьях? О подлых братьях и дядях? О мужчинах, так глубоко погрязших в пьянстве, что у них не находится времени позаботиться о пище для своих детей? И не будем забывать моего собственного отца, готового продать родную дочь, чтобы провести еще одну ночь за карточным столом. Неспособного содержать свое поместье, готового обобрать его до последнего пенни, не заботясь о содержании и репутации своего юного наследника.