— Она бы не подошла вам, приятель, — сморщил лоб бандит. — Ее мощные ляжки раздавили бы вас при первом порыве ее необузданной страсти. Но она умерла вовсе не потому, что я забочусь о вашем здоровье в виду вашей большой ценности. Дело в том, что в этом помещении очень тихо, а корова могла услышать наш секретный разговор. А, как говорит наш общий друг гринго, секрет перестает быть секретом, если о нем узнают другие. — Он сделал большой глоток текилы из бутыли и, неприятно причмокнув губами, закончил: — Итак, друзья, сейчас я поем, затем посплю, а после этого мы отправимся в путь за вашими тысячами.

Эдж поднялся на ноги, вполне удовлетворенный исходом беседы с жестоким вожаком. Он жестко ткнул в тощие ребра

Луиса, выводя того из состояния очарованного созерцания лежащего на полу женского трупа.

— Пойдем, дружище. Я думаю, что вам лучше поискать кого-нибудь другого для любовных утех, того, кто еще жив. Или вы любите поиграть только с теплым трупом? Не надо, я не люблю извращений!

— Мы идем искать девочек, сеньор? — осведомился Луис, глаза у которого возбужденно заискрились в предвкушении грядущих удовольствий, едва они вышли на улочку, берущую свое начало на площади. Повсюду слышались взрывы смеха, немножко стрельбы, иногда раздавались пронзительные женские крики, которые с одинаковым успехом могли выражать как страдания, так и наслаждение.

Эдж тряхнул головой.

— Надеюсь, вы найдете мастерицу на все руки, Луис.

— Сеньор? — на сморщенном лице старика отразилось замешательство.

— Есть такие вещи, от которых еще не изобрели таблеток.

Поняв тактическую мысль Эджа, Луис ухмыльнулся.

— Мужчина должен до конца использовать шансы, предоставляемые ему судьбой.

После этих слов он устремился на звуки разгула и веселья.

Эдж кивнул Мигелю, как старому доброму знакомому и, не получив ничего в ответ, начал потихоньку продвигаться между мертвыми телами солдат, держа курс к центру площади, туда, где беспорядочно лежала куча армейского оружия. Не успел он сделать и шести шагов, как сзади сухо выстрелило ружье и пуля взрыла пыль у самых его ног. Замерев на месте, Эдж медленно повернул голову назад и увидел Мигеля, стоящего с ружьем наизготовку.

— Я только посмотреть, — произнес Эдж.

— Вы не кот, сеньор, — ровным голосом заметил толстяк, — самое смешное, что подобное любопытство может стоить вам жизни.

Эдж сплюнул.

— У меня только одна жизнь, — задумчиво сказал он, затем развернулся и зашагал прочь, направляясь к зданию, где они с Луисом накануне провели беспокойную ночь. Это и в самом деле было церковное здание, но было заметно, что прошло уже много лет с тех пор, как оно использовалось по прямому назначению. Там все еще сохранился алтарь, а на теневой части висело распятие. В помещении все еще сохранились скамейки и боковой проход между ними. Но многочисленные выбоины над алтарем говорили о том, что ее орнамент служил мишенью для стрельбы, а кучи соломы и грязные одеяла на скамейках и на полу указывали на то, что это место служило для жилья в те дни, когда Хойос бывал переполнен.

Эдж бесстрастно проанализировал все это и двинулся вглубь по проходу, потом прошел в правую от алтаря дверь и очутился в небольшом помещении. Следующая дверь была заперта, но ее деревянные части сгнили, и она легко поддалась нажиму Эджа, умело орудовавшего ножом, который он сохранил с того момента, когда по приказанию Эль Матадора освобождал Луиса от веревок.

Очутившись за дверью, Эдж понял, что находится на узком пространстве между церковью и городской стеной. Солнце стояло еще довольно высоко, но место где теперь находился Эдж, будучи шириной не более четырех футов, находилось в глубокой тени.