Вечером того же дня Лора Жюно покинула Мальмезон.

Правдива ли история, рассказанная госпожой д’Абрантес? Завершилась ли неудачей любовная атака Первого консула? Современные историки до сих пор отказываются верить в это.

Вся глава "Мемуаров", которую я вам сейчас вкратце пересказал, написана, как мне кажется, с одной лишь целью: объяснить приход Бонапарта в комнату Лоры в то утро, когда там находился Жюно.

С другой стороны, следует обратить внимание на один примечательный факт: приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. А 6 сентября Бонапарт, у которого после описанной Лорой сцены явно не было никаких оснований быть любезным с семейством Жюно, вручил им тридцать миллионов франков (триста тысяч современных французских франков).

Кроме того, — уточняет Жан Саван, — бригадный генерал Жюно был произведен, без особых на то оснований, в чин дивизионного генерала. Позднее, уже во времена Империи, он ежегодно получал семьдесят пять миллионов старых франков.

Вряд ли мужчина будет так щедр с женщиной, которая его отвергла. А посему мы можем допустить, что Бонапарт приходил по утрам к госпоже Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту, но и для того, чтобы начинать день с занятия более приятного, чем разработка планов предстоящих баталий…

Все в рассуждениях Ги Бретона кажется, на первый взгляд, очень убедительным, если исходить, как и автор этих рассуждений, из того, что вышеописанное приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. Однако есть авторы, например Гертруда Кирхейзен, которые точно указывают, что это было летом в 1803 году.

Вообще Ги Бретон в своих многочисленных произведениях, посвященных наполеоновским временам, демонстрирует удивительное пренебрежение к цифрам и датам. В той же приведенной нами главе, например, он пишет, что Лора Пермон вышла замуж за Жюно в двадцать лет. Это — явная ошибка, ибо Лора родилась в 1784 году, а вышла замуж за Жюно не в 1804 году, а значительно раньше — в 1800-м.

Небольшая перестановка дат переворачивает рассуждения и выводы Ги Бретона с ног на голову. Ибо всего через несколько месяцев после описанных событий в самом начале 1804 года Жюно сначала был отправлен из Парижа в небольшой городок Аррас, что следует рассматривать как явное понижение, а затем, вопреки ожиданиям, не был включен в число тех, кто получил маршальские жезлы.

Если это рассматривать, следуя бретоновской логике, как «щедрость» добившегося своего мужчины, то тогда Наполеон точно «приходил по утрам к госпоже Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту». Мы же останемся при нашем мнении, изложенном выше.

* * *

Относительно самого Жюно также бытует мнение, что в 1796 году во время командировки в Париж для представления Директории захваченных Итальянской армией Бонапарта вражеских трофеев между ним и Жозефиной Бонапарт произошли события, которые можно трактовать как любовный роман.

В частности, Гертруда Кирхейзен намекает нам о повышенном внимании Жозефины к Жюно. Она пишет: «Уже по дороге из Парижа в Италию он был свидетелем ее флирта с Шарлем, да и сам он тоже привлекал тогда взоры генеральши».

Морис Монтегю еще более категоричен. Описывая сцену, в которой император Наполеон принимает решение о разрыве с императрицей Жозефиной, он рассказывает о том, что ожидающие решения Камбасерес, Талейран и Фуше пытаются достаточно настойчиво давить на Наполеона, ссылаясь на интересы Франции, на необходимость появления наследника престола, на очень часто компрометирующее императора поведение его жены.

Монтегю пишет: «Наступило молчание. Тогда Фуше наклонился к окну, откинул занавеску и как бы стал глядеть на проходящих. Наполеон машинально остановил на нем взгляд и отрывисто спросил:

— Что вы смотрите?

— На проходящих…

— А кто проходит?

— Кажется, Жюно…

Талейран склонился над плечом министра полиции и тоже заглянул в окно.