|
Я нажал кнопку переговорного устройства. Клови в вышитом красном шелковом халате сам открыл дверь. С проигрывателя звучало что-то приятное, но незнакомое мне. Позже я посмотрел на пластинку и прочел: "Камилл Сен-Санс, Первая симфония". - Клови, - начал я, - мне ужасно неприятно беспокоить вас, но мы приехали по делу о жизни и смерти. - Мелодраматично, но, по-моему, очень точно. - Тогда, я полагаю, вы должны войти, - довольно грубо, как мне показалось, предложил Клови Но лицо его просветлело и он превратился в само очарование, когда разглядел Нивес - Надеюсь, мадемуазель, вы еще некоторое время останетесь в Париже, - обратился он к ней. - Вы прекрасно подходите для моей следующей картины. Вы когда-нибудь играли? Это не имеет значения. Моя теория актерской.. Нивес не собиралась подхватывать игру Клови. - Наверно, мы сможем обсудить это в другое время, - проворковала она с еще более ослепительной улыбкой, чем обычно. - Сейчас у нас неотложное дело. - Ах да, знаменитое дело о жизни и смерти. Но сначала могу ли я предложить вам обоим по стакану вина? Немного ледяного "Антреша" 84-го года? И у меня также есть очень приличная маленькая... - Клови, нам надо немедленно найти Алекса. - Нельзя позволять ему вести бесконечный винный монолог. - Но, Об, вы сами видели его мертвым! - Совершенно обескураженный, он вытаращил на меня глаза. - Я видел то, что должен был видеть. Но вы знаете, и я знаю, что Алекс не умер. Вы помогли ему в этом? - Не понимаю, о чем вы говорите, - ледяным тоном произнес Клови - И кто эта молодая леди? - Это невеста Алекса, - объяснил я. - Она из Парагвая. Ведь вы знаете о ней, Клови? - Вы Нивес? - Он изучающе смотрел на нее. - Нивес де Санчес и Иссасага, - произнесла она. Голос твердый и ясный, спина прямая, плечи квадратные, все точно так как учили ее в школе предварительного покорения. - Как вы, наверно, знаете, после поддельной смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае. - Ладно, - сказал Клови. - Садитесь. Поговорим. Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных в кустарных мастерских, всевозможных безделушек и мягкой мебели с позолоченными ножками, которая стоила, должно быть, состояния, но выглядела ужасно неудобной. - Узнаю вас по фотографии, - сообщил Клови Нивес. - Алекс показывал мне ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с вами. Да, Алекс обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И одновременно в нем есть политическое звучание. Я аплодирую искусству Алекса: он сумел отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я аплодирую его решению начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это благородный жест. Я сам хотел бы его сделать. Но, увы, каждый владеет в искусстве чем-то одним. Несмотря на пример Рембо <Артюр Рембо (1854 - 1891) - французский поэт, в девятнадцать лет отказался от литературной жизни, уехал в Африку и занялся торговлей в пустынях.>. - В Африке? - удивился я. - Вы сказали в Африке? И что, по-вашему, Алекс будет там делать? - Он подробно описал мне свою мечту, - проникновенно улыбнулся Клови. - Он намерен принять свою новую личность, взять деньги и основать в Африке клинику. |
