– Эт что за сено? – отвлёкся от созерцания прихода зимы Эдвард.

– Понятия не имею. Не помню вообще, как сюда попало.

Вилен раскрыл пакет, придирчиво принюхался, потoм высыпал на покрывало. Содержимое на самом деле больше напоминало сено, чем лекарственные и магические травы. Солома, то есть, стебли, обломанные листья, цветки… Но душистое, видимо, хоть и собиралось всё в приступе амнезии, но зачаровать пакет Вилен не забыл. Похвалив себя за дальновидность, он начал копошиться в траве.

– О, крушина, – улыбнулся старой знакомой Вилен и отложил в сторону.

– Γде то в Вешеке перевернулась на печке одна бабка, – прокомментировал Вареник.

– Надо всё таки к ней будет сходить, а то как то неудобно. О, пустырник…

– Да, без пустырника не ходи, – согласился оборотень и присел рядом на край кровати.

Вилен отправил пустырник к соломке из коры крушины, потом выудил из кучи ещё поломанные шишки хмеля, рассыпающийся в пальцах кипрей и зверобой. Поковырявшись ещё, из полезного нашёл пару берёзовых листочков, попавших, видимо, случайно. Из трёх флаконов в двух оказалась валериана. Почти целый сбор. Он потянулся к чашке, стоявшей на ящике перед кроватью, допил воду, оставшуюся на дне и размельчил пальцами свой букетик прямо туда. Вареник в этот раз не стал кочевряжиться и посмеиваться, снял с каминного крючка чaйник и подлил кипятка. Вилен, нахмурившись от усердия, влил в настой немногo магии исцеления и капнул шесть капель валерианы. Вода закрутилась в чашке маленьким омутом и окрасилась густыми красновато коричневыми полосами, сквозь которые светились зеленоватые и фиолетовые искры магии. Травы отдавали свою целебную силу и растворялись в чашке, таяли, как сахар.

– И что это за бурда? – восхищённым шёпотом поинтересовался Вареник.

Вилен подозрительно глянул на него и вернулся к созерцанию своей работы. Чувствовал он себя так, будто на том самом штормовом корабле ещё и побегал кругами. Руки дрожали, лоб покрылся испариной.

– Восстанавливающий эликсир.

– Это с кpушиной то? Кое кто, поди, до сих пор восстановиться не может.

– Она меняет свои свойства в сочетании с другими травами и магией, – сил на шутки у Вилена не хватало. – Жаль, конечно, что мяты или мелиссы нет, рецепт неполный, но, думаю, и так сойдёт.

Он подождал, когда последнее свечение чар угаснет, впитается в настой, и залпом выпил. И зажмурился. Горечь вяжущим и горячим послевкусием охватила рот.

– Вкусно? – ехидно уточнил Вареник.

Вилен открыл один глаз. Потом второй. Мерзкий оборотень больше не двоился при любом удобном случае. Голова тоже медленно успокаивалась, звон в ушах затихал. От терпкой горечи рот словно запечатало, говорить не хотелось, да и он не был уверен, что смог бы. Но пришлось.

– Послезавтра будет оглашено завещание, – сказал Вилен, с усилием размыкая рот. – А завтра из списқа потенциальных убийц можно будет вычėркнуть всех, кто уедет, не дожидаясь его.

– У нас из потенциальных только те, кто сюда и не приезжал, а обосновался.

– Ну не скажи. Дориан, например, именно приехал. И мы не знаем, может, он приезжал раньше. Хотя, конечно, неплохо бы до этого времени разобраться с самим лордом.

Вилен начал собирать гербарий обратно в пакет, Вареник сходил за бутербродом с бужениной к блюду у кресла.

– А вот, интересно, с чего они вообще решили, что ему помогли с праотцами встретиться? Надо тебе, Вилли, в обход Эллеонор, от которой ты теряешь голову, хе хе, встретиться с Эстер. И задушевно ей посочувствовать. Пусть поделится своими подозрениями. А то у меня чувство, что нас пригласить пригласили, а держат взаперти и подальше от семейных тайн.

Вилен прислонился виском к столбику. Он был вынужден признать, что Вареник прав.