|
Но Чига был опытный водила, вообще не стал тормозить, только газ, естественно, отпустил, а руль крутанул против заноса, как гонщик на повороте трека. Если бы дорога была ровнее и шире, скорее всего все обошлось бы убитым диском да умеренными повреждениями моста и рамы около правого заднего колеса. Дорога, увы, была не очень, а главное — при заносе лопнувшее колесо начало сползать в кювет и тянуть за собой все остальное. Чига не удержал увечный микроавтобус на дороге — тот все-таки кувыркнулся в кювет, встал на крышу, потом опять на уцелевшие колеса и, уже погасив скорость и вращение, медленно повалился на правый бок. Чига и сидевший впереди Покатилов были пристегнуты, поэтому остались в креслах, хотя верхний — Чига— косо повис на ремнях. А вот шестеро охранников сзади лежали вповалку. Киргиз сначала сидел в середине по правому борту, прямо на полу, привалившись спиной прохладному металлу. Когда кувыркались он больно ушибся лицом о винтовку и ударился обо что-то локтем, не успел сообразить обо что. Когда «ниссан» перестал кувыркаться и замер, Киргиз лежал в общей куче ближе к верху — под ним оказались Тучкин, Оцеола и, кажется, Налим. Храп нашелся рядом, поперек Оцеолы с Тучкиным. Сверху, значит, венчал кучу-малу стюард Пашка. — Босс! Вы целы? — просипел Храп первым делом. — Пока да, — сварливо ответил Покатилов и по его тону Киргиз сразу понял, что босс зол, но действительно цел. Киргиз шевельнулся и Пашка безвольно сполз с него под вертикально задранное днище, кажущееся сейчас бортом. Киргиз приподнялся, вынимая из-под себя винтовку. С разбитой губы капало красным, а во рту было солено. Шевельнулся и Храп; под ним пискнул на выдохе Оцеола. — Ну-ка, отозвались все по очереди, — скомандовал Храп и принялся перечислять команду: — Оцеола! Жив? — Более чем, — пробасил следопыт. — Тучкин? — Жив, — ответил тот. — И цел, вроде, тоже. — Киргиз! — Губищу расквасил, — пожаловался Киргиз. — А так в норме. Упоминать о саднящем локте он счел излишним. — Налим? — Если с меня слезут, — сдавленно отозвался Налим откуда-то из самых недр кучи-малы, — я смогу ответить точнее. — Понятно… Пашка! Пашка молчал. — Пашка! Ответь! Пашка молчал. — Он сбоку лежит, если встанем — не заденем! — сообщил Киргиз, изловчившись и глянув через плечо. Когда народ лежит после большого бума вот такой кучей и неизвестно — насколько живы и насколько целы люди, сразу вставать нельзя. Кто-нибудь может быть с переломами и без сознания. Или с переломами, но в сознании. Нетрудно представить каково пришлось бы Тучкину, если, к примеру, у Тучкина была бы сломана нога или рука, а Налим стал бы выползать с самого низу. После того, как Пашка с Киргиза сполз, Киргиз остался верхним. Поэтому он коротко сообщил: — Встаю! И отлип от кучи-малы. Освободившийся Храп (Киргиз до того сковывал его ноги) встал тоже. |
