Когда он вынимал оттуда шелестючий пакет с какими-то своими причиндалами, из рюкзака вывалилась блестящий металлический предмет, который
Сиверцев принял сначала за хирургический инструмент типа зажима или пинцета, но потом усомнился и решил, что это скорее двухлучевая телескопическая
мини-антенна к кому или компу, в сложенном состоянии. Псих неожиданно напрягся. По крайней мере. Сиверцеву так показалось.
— Где-то тут! — прежним тоном сказал сталкер, еще пошелестел пакетом и наконец вынул продолговатую синюю пластиковую штуковину размером
примерно с большой палец человеческой руки, только угловатую, прямоугольного сечения. Один торец этой штуковины, вроде бы, был прикрыт алой
пробкой-затычкой.
Сиверцев с некоторым недоумением принял таинственную вещицу, пытаясь понять за каким хреном Псих ее выудил, поскольку речь недавно шла о
совершенно определенном предмете — а именно о зубной щетке. Потом Ваня догадался вынуть затычку.
Так и есть: алая пробка была перевертышем, а синяя часть пластмасски — полым внешним чехлом, внутри которого пряталась головка зубной щетки.
Ворс щетки был убогонький, без массажных вставок, и добавок невероятно грубый и жесткий.
— Мама дорогая, — впечатлился Сиверцев. — Это что за девайс такой убойный? Китайцы, что ли, строгают?
— Реликт, — ностальгически вздохнул Псих. — Мейд ин Советский Союз. Из моих личных запасов. Нулевая, между прочим, ни разу не пользованная.
Владей, дарю.
— Спасибо. — Сиверцев иронически приложил руку с зубной пастой к сердцу и сдержанно поклонился. — Буду хранить!
От внимания Сиверцева не ускользнул тот факт, что на выпавшую из рюкзака железяку Псих в процессе вручения ретро-щетки ненавязчиво наступил, да
так и остался стоять на этом месте. Об этом Ваня вскользь подумал по пути назад, в санузел.
Щетка и впрямь была жесткая — дальше некуда, а паста, похоже, оказалась детской, поскольку была ароматизирована какой-то карамелью. Однако
воспользоваться этим все равно было несравненно приятнее, чем со скрипом елозить по зубам указательным пальцем. В основную комнату-холл Сиверцев
вернулся повеселевший и посвежевший.
— Ну как? — поинтересовался Псих.
— Как будто клубники налопался! — бодро отрапортовал Сиверцев.
— Сейчас другого налопаемся, — сообщил Псих и хитро подмигнул. — Гляди, что у меня есть! И он выставил перед собой винную бутылку, бело-зеленой
этикеткой вперед.
«Массандра», — было написано сверху на этикетке. И чуть ниже — «Портвейн белый крымский».
И еще картинка — восточного вида домик с башенкой, кипарисы перед ним и внизу — четыре стилизованных медали.
— От это да-а-а!!! — восхитился Сиверцев вполне искренне.
— Напиток молодости, — сообщил Псих. — Я вообще-то хотел двадцать пятое апреля отметить. Второй свой день рождения, когда меня грузовик
переехал, но таки не совсем насмерть. В этом году сорок лет как раз. Но все не с кем было.
Он разлил вино по металлическим кружкам; у Сиверцева против воли затрепетали ноздри — до того оно было ароматное. |