|
— Но если это правда, то почему мы не страдаем от внутреннего зла? — Наверно, потому, что наш дух хранят наши родители, — отозвался Лето. — Но почему у Алие нет такого хранителя и стража? — Не знаю. Может быть, потому, что один из ее родителей все еще среди живых. А может быть, это потому, что мы еще молоды и сильны, но когда станем старше и циничнее… — Нам надо быть очень осторожными с этой бабушкой, — перебила брата Ганима. — И не обсуждать с ней Проповедника, который бродит по планете, изрекая ересь? — Ты не думаешь, что это и вправду наш отец? — Я не могу об этом судить, знаю только, что тетя Алия очень его боится. Ганима энергично тряхнула головой. — Я не верю во всю эту чушь о Мерзости. — У тебя точно такая же память, как и у меня, — возразил Лето, — Веришь в то, во что хочешь верить. — Ты не думаешь, что все получилось так, потому что Алия отважилась войти в транс от зелья, а мы нет? — спросила Ганима. — Именно так я и думаю. Они замолчали, влившись в поток людей, выходивших из центральных ворот. В сиетче Табре было прохладно, но костюмы хорошо согревали, и дети отбросили назад сберегающие тепло капюшоны, обнажив рыжеволосые головы, Лица их несли отпечатки одних и тех же генов — большие рты и широко расставленные глаза, в которых нельзя было отличить белки от синих радужек. Лето первым заметил приближение их тетки Алие. — Она идет, — предостерегающе произнес Лето, переходя на боевой язык Атрейдесов. Алия предстала перед детьми, и Ганима кивнула тетке. — Военная добыча приветствует блистательную родственницу, — Ганима говорила теперь на языке чакобса, подчеркивая значение своего имени — «Военная добыча». — Как видите, возлюбленная тетя, — вмешался в разговор Лето, — мы готовимся к встрече с вашей матушкой. Алия была одной из немногих при многолюдном дворе, кто не выказывал ни малейшего удивления, слыша взрослые разумные речи царственных детей. Она по очереди посмотрела на них своими горящими глазами. — Лучше бы вы оба придержали свои строптивые языки, — сказала она. Бронзовые волосы Алие ниспадали с затылка двумя золотистыми полукружьями, изящный овал лица искажала хмурая мина, губы большого самодовольного рта были сжаты в тонкую нить. В углах глаз с синими белками затаились тревожные лучи морщин. — Я уже предупреждала вас, как надо себя вести, — сказала Алия. — Вы знаете, почему это надо, не хуже, чем я. — Мы знаем ваши причины, но, вероятно, вы можете не знать наших, — произнесла Ганима. — Гани! — взорвалась Алия. Лето горящим взглядом посмотрел на тетку. — Сегодня не тот день, когда нам надо прикидываться глупо улыбающимися младенцами! — Никто и не требует, чтобы вы глупо улыбались, — возразила Алия. — Но мы думаем, что с вашей стороны было бы не мудро провоцировать у бабушки опасные мысли. Со мной соглашается Ирулан. Кто знает, какую роль возьмет на себя госпожа Джессика? В конце концов она — Бене Гессерит. Лето удивлено покачал головой. Неужели Алия не понимает наших подозрений? Может быть, дело зашло слишком далеко? Он незаметно вгляделся в лицо тетки, отмечая на ее лице генетическую стигму — знак крови ее деда по материнской линии. Барон Владимир Харконнен был не из приятных людей. Подумав, Лето ощутил внутреннее беспокойство — это был и его предок. — Госпожа Джессика знает, как править, — сказал он вслух. Ганима согласно кивнула. — Почему она решила приехать именно сейчас? Алия нахмурилась. — Может быть, она просто хочет повидать своих внуков? — Ты очень на это надеешься, дорогая тетушка. |
