Великая честь… и видимость свободы. Сверкающая мишура! Дорогая мишура. Иллюзия. Самый завидный жених после неженатых принцев короны, предмет мужской зависти и дамских вожделений. Смешно. Послушать столичных сплетников, так любовным приключениям маркиза Дайма Дукриста несть числа.

Наверняка оба старикашки, что светлый Парьен, что темный Тхемши, потешаются, слушая донесения об очередной «галантной победе». А Паук Тхемши ещё и каждые полгода не забывает напомнить, как же повезло сыну не то пятнадцатой, не то двадцатой любовницы Императора — в отличие от остальных бастардов. Да кто бы спорил, что лучше быть учеником Его Светлости Парьена, главой Тайной Канцелярии, Голосом Императора, чем шестой молчаливой тенью в личной охране Его Всемогущества!

Ещё пятеро сводных братьев — скорее големы, чем люди. Чудовища, натасканные на убийство, забывшие свои имена и лица, готовые без малейшего сомнения порвать на части любого, кто посмеет угрожать богу и повелителю. Хуже, чем Посвященные Хисса — те имеют собственную волю и отдают душу божеству лишь после смерти. А эти… одна мысль о том, что и как с ними сделал Конвент магов, вызывает тошноту. Особенно, когда отец изволит приватно беседовать с сыном, а големы изображают прислугу и мебель. Глухи, немы, одинаковы. Вежливые улыбки приклеены. Взгляды, как нацеленные болты: острые, стальные и смертоносные.

Плавное течение мыслей маркиза нарушил посторонний звук: в придорожных кустах что-то шебуршилось и взволнованно дышало.

На Имперском тракте? Среди бела дня? Ну и разбойнички пошли…

Дайм придержал коня и дружелюбно помахал рукой в сторону четверки молодцов, спрятавшихся у обочины. Ни арбалетов, ни приличных мечей — один с луком и трое с дубинками. Молодые крестьянские парни, здоровые и злые.

Лучник оказался нервным, и стрела просвистела в полулокте справа.

— Вылезайте, вылезайте. Бить не буду.

Приглашение Дайм сопроводил мягким, но убедительным магическим приказом — четыре лиловые нити потянули растерянных и недоумевающих парней на дорогу. Босые, в деревенских рубахах, не старше семнадцати лет, на бандитов с большой дороги они никак не тянули. Ленивые оболтусы, возжелавшие легкой наживы. Никак, баек в кабаке наслушались.

— Э… утречка вам, почтенный, — приветствовал путника горе-разбойничек с физиономией записного плута.

— И вам не хворать. Что же вы, юноши, в кустах потеряли? Малина вроде не поспела?

— Да, эта… с лошади-то слезайте…

— Зачем?

— Дык. Нас четверо, а вы один, почтенный. Делиться надо…

— Делиться… А где папаша твой, юноша?

— Слазьте по-хорошему, — встрял ещё один, ростом повыше, физиономией попроще.

Еле сдерживая смех, Дайм окинул живописную группу взглядом. Бойцовые петушки хорохорились, сжимали дубинки и супили брови, лучник-мазила прятался за спинами дружков и строил зверскую рожу — в сочетании с подрагивающими губами выглядело бесподобно.

— Не делом вы, ребята, занялись. Вас отцы не предупреждали, что Имперский тракт — место опасное?

— Вы зубы-то не заговаривайте…

— Кошель или жизнь!

— Слезайте уж…

Все же маркиз не выдержал и рассмеялся, чем поверг молодцов в замешательство. Они замерли, перестав подпихивать друг друга в бока, и уставились на странного путника.

— Нехорошо, ай, нехорошо… — отсмеявшись, продолжил маркиз. — Шли бы вы по домам, юноши. Вон, здоровые лбы! Работали бы себе, девок соседских щупали.

Для скорейшего пробуждения здравого смысла в твердых деревенских головах Дайм не ограничился словами.