— Котлетки из баранины. — Незнакомец в форме повел носом. — С чесночком. Если вы их готовили сами, у вас отличные матримониальные перспективы. Или муж счастливчик!

— Я не замужем, — растерялась Зоя.

— Отлично! — улыбнулся капитан. — На котлетки пригласите?

— Вы с ума сошли! — выпалила Зоя. — Я вас вижу второй раз в жизни!

— Но и я вас тоже, — развел руками капитан, — заметим, и тем не менее не боюсь отведать ваших котлет!

Крыть оказалось нечем. Зое надо было срочно придумывать ответ, чтобы этот человек не исчез навсегда с ее горизонта, словно корабль в море.

Зоя привычно повела плечом — она делала так всегда, когда хотела привлечь внимание, потом она так же заученно вздернула подбородок и слегка скосила глаза. Незнакомец изумленно проследил за всеми этими «пассами», и в его глазах отразилось восхищение. Но тут с Зоей что-то случилось. Вместо кокетливого продолжения разговора она вдруг устало произнесла:

— Вы — за тем, что оставили у нас?

— А что я оставил у вас? — изумился капитан.

— Вот. — Зоя достала лежавший наготове уже несколько недель кошелек.

— Впервые вижу, — отреагировал капитан.

— Ясно, тогда к делу, — сказала Зоя сурово, — вас к нам кто направил?

— Хирург. И невропатолог.

— Отлично, сейчас подойдет сотрудница и займется вами.

Зоя развернулась и, распространяя вокруг себя гастрономический дух, вышла из кабинета. «Дура! Что это вдруг хвост распустила?! Мало тебе этого Артурчика?!» — Зоя шла, почти бежала к машине и ругала себя за идиотскую придуманную влюбленность и ненужное кокетство. Оказывается, это только мечтать о любви было приятно, на деле еще было сильно чувство разочарования и унижения после того вероломного разрыва с красивым актером. Еще жила боль утраты и потери возможного семейного счастья. «Сейчас бы рос ребенок!» — подумала она, садясь за руль. И тут же разрыдалась. Ей стало и стыдно за свою слабость и одиночество, и жалко себя, и неудобно за глупую, почти девическую придуманную любовь.

На следующий день она пришла на работу без макияжа, без каблуков, со старообразным пучком на голове.

— Вы заболели? — участливо спросила Ира.

— Почему ты так решила? — Зоя нарочно вызывала Иру на неприятную откровенность.

— Ну, какая-то не такая, бледненькая.

— Я просто на работе. Здесь главное людей лечить, а не наряжаться.

Обозначив свою позицию, Зоя немного успокоилась. Весь день она приводила в порядок карты, направления, подписывала документы и вообще переделала все, что слегка запустила в предыдущие недели, когда гуляла по коридорам поликлиники, ожидая встречи с незнакомым капитаном. В конце дня Зоя стала злой как собака.

— И что это значит? У нас посещаемость упала. Мы что, не можем оказывать услуги — мы не берем на УВЧ и массажи? Почему такой перекос в пациентах — все хотят сделать электрофорез этот несчастный? А инъекции?! У нас же всегда очередь была!

— Назначения делают врачи, — удивленно оправдывалась Ира.

— Ну да! Или пациенты предпочитают другие места, где физиотерапию проводят.

Зоя несла откровенную ерунду. Она понимала, что ничьей вины нет, что действительно совершенно случайно вырос процент одних лечебных мероприятий и понизился других. Это никогда не зависело от них, сотрудников отделения. Но Зоя была зла — незнакомец в этот день у них не появился. И у нее не было возможности доказать себе и другим, что отношения ей не нужны, что она будет долго и придирчиво изучать человека и не поведется на дешевые трюки с ухаживаниями.