|
Таким образом, возникло девять провинций: четыре на северном острове — Окленд, Таранаки, Веллингтон, Хокс, и пять на южном острове — Нельсон, Марлборо, Кентербери, Отаго и Саутленд. Население островов, по данным от тридцатого июня тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года, составляло всего сто восемьдесят тысяч триста сорок шесть жителей. Во многих местах возникли крупные торговые города. Когда мы доберемся до Окленда, то вы восхититесь красотой местоположения этого южного Коринфа, который господствует над узким перешейком, переброшенным, точно мост, через Тихий океан. В Окленде насчитывается уже двенадцать тысяч жителей. На западном побережье возник Нью-Плимут, на востоке — Агурири, на юге — Веллингтон; все это цветущие города с оживленной торговлей. На южном острове Те-Вахи-Пунаму вы не знали бы, какому городу отдать предпочтение: утопающему ли в садах Нельсону, прославленному своими винами, как во Франции — Монпелье, Пиктонули, расположенному у пролива Кука, или Крайстчерчу, Инверкаргиллу и Данидину — этим городам богатейшей провинции Отаго, куда стекаются золотоискатели со всего земного шара. Заметьте себе, друзья мои, что это не скопища хижин, населенных семействами дикарей, а настоящие города с портами, соборами, банками, доками, ботаническими садами, музеями, обществами акклиматизации, газетами, больницами, благотворительными обществами, философскими институтами, масонскими ложами, клубами, обществами хорового пения, с театрами, с дворцами, построенными для всемирной выставки, точь-в-точь как в Париже или Лондоне. И если память мне не изменяет, то в текущем тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, быть может, даже в то время, когда я все это вам рассказываю, промышленные изделия всего земного шара выставлены здесь, в этой стране людоедов. — Как! Несмотря на войну с туземцами? — спросила леди Элен. — Англичан мало волнует война, — ответил Паганель. — Они сражаются и одновременно устраивают выставки. Их это не страшит. Они даже прокладывают под выстрелами новозеландцев железные дороги. В провинции Окленд два железнодорожных пути из Дрюри и Мэре-Мэре, эти линии должны пройти через главнейшие пункты, занятые повстанцами. Я готов биться об заклад, что рабочие, прокладывающие их, стреляют в туземцев с паровозов. — Но к каким же результатам привела эта бесконечная война? — спросил Джон Манглс. — Вот уже шесть месяцев, как мы покинули Европу, и я не знаю, что произошло за время нашего отсутствия, — ответил Паганель, — знаю лишь о нескольких фактах, о которых прочел в газетах Мериборо и Сеймура во время нашего перехода через Австралию, но в ту пору на острове И-ка-на-мауи еще ожесточенно сражались. — А когда началась эта война? — спросила Мери Грант. — Вы, дорогая мисс, верно хотели спросить, «когда она возобновилась», — ответил Паганель, — ведь первое восстание произошло в тысяча восемьсот сорок пятом году. Итак, эта война возобновилась в конце тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Но маорийцы задолго до этого подготовлялись к свержению английского владычества. Туземная национальная партия вела деятельную пропаганду за избрание маорийским вождем Потатау. Эта партия хотела провозгласить этого строгого вождя королем, а селение, где он проживал, лежавшее между реками Уаикато и Вайпа, сделать столицей нового государства. Потатау был скорее лукавым, чем храбрым стариком, но у него был умный и энергичный премьер-министр из племени игатихахуа, которое обитало на Оклендском перешейке до захвата его иноземцами. Этот министр, по имени Вильям Томсон, сделался душой освободительной войны. Он очень умело объединил маорийцев в боевые отряды. По его наущению один вождь из провинции Таранаки сплотил вокруг себя разрозненные племена, объединив их национальной идеей. Другой вождь, из Уаикато, основал «Земельную лигу», которая убеждала туземцев не продавать своих земель английскому правительству. |
