|
Прикусив язык, они важно вкарябывают себя в скалы, как заповеди в скрижали, а в конце ставят себя вместо точки. Они сказали, что хотели собой сказать, поскольку инструмент восприятия природы всегда носили в своей душе. Поэтому они не хотят читать природу, они всегда хотят только стереть всё и переписать заново, потому что в прошлый раз недостаточно хорошо вписались. Чтобы они покончили с собой, должны прийти другие. У человека есть моральный интерес в этом блеске, которому природа обязана своей красотой, он забывает, что именно он придал природе этот блеск, с трудом продираясь к ней. Если сегодня вечером на посетителей гостиничного ресторана, где карты щёлкают в руках, опустится густой туман, то троих из них озарит догадка, что палку перегнули, поскольку указка нам не нужна, как и мягкотелые, которые готовы разложиться, лишь бы стать вездесущими. Пропавшие нечаянно вернулись, это обратное спорту, где тоже всегда выныриваешь откуда ни возьмись — на сей раз, возможно, первым. Вот он я! Спортсмен застревает на первоначальном, так он опередит всех, потому что он уже тут как тут. Но куда идём мы, если все, кто ушёл, снова возвращались домой? Это песня уносит далеко! И вы сегодня несёте что-то яркое, комплимент! Природа, всегда встревоженная атомной энергией, сегодня пусть порадуется на нас. Куда от неё скроешься?
Из плоти (а также из других мест, где говорят по-немецки) австр. городов, которые всегда вволю тешились со своими народами, были выужены три персоны, которые хотели лишь немного развлечься и вдруг оказались привлечены в качестве средства для силы, которая прежде их даже не знала. Эта сила хочет пищи, хочет кожаную куртку, джинсы, кроссовки, всё лучшего качества. Спортивный снаряд, который так и рвётся из-под нас, с которым мы будем быстрее рек. Спортсмены: Австрия ведь как стройплощадка для этих людей-полуфабрикатов, которые, не зная удержу, срываются на своих лыжах в бездну — наверное, потому, что наверху пространства слишком переполнены. Потом — ура, природные актёры! — эта страна заставит говорить о себе, это может иметь только преимущества. Разве не приходилось играть главную роль мелочам, сотым долям секунды? Да, это притяжение яркого света, исходящего от пьедестала почёта, а вечером уже имеешь право пьяным въехать на машине в дом, пренебрегая дверью. Просто играючи въезжаешь чуточку вверх по стене. Ничто, каковым является и природа, причём справа от вас, там, рядом с панорамным видом, по которому, как черви, вьются лыжни для скоростного спуска, чтобы снять с горы мерку для нового костюма, который она может, наконец, себе позволить за счёт сборов от международного туризма, — нет, ещё чуть-чуть правее, это Ничто нуждается в постоянном наполнении, иначе может так случиться, что оно пожрёт людей. Я скажу просто: природа — это пешеходная зона. Как плохо ей подходит покойник, который довольствуется малым, искусственной ёлкой, какое там — одними огоньками у портала магазина. Истинные корни, что проросли в могилу, могут ещё как царапаться и досаждать. Взгляните напротив, это утонувшее лицо на дне альпийского озера, как красиво оно волочится — превратившись в замазку, в жировую мастику, ведь рядом плавают всякие минеральные вещества и сильно затрудняют мёртвому жизнь: вся свадебная компания на дне озера! Лошади, в начале столетия, провалились вместе с ними от веселья, вот куда может завести склонность: под уклон. От белопенного свадебного торта под фатой никто так и не смог отведать ни кусочка. Пропавшие и попусту растраченные в спорте (Ульрика М.!), мы их не хватимся, если не будем отрываться от экрана. Да мы их просто выдумаем, если надо! Но на то, что они однажды действительно явятся, мы никак не рассчитывали. Мы бы на их месте лучше играли на листвяной дудке или на петушином гребешке, — почему именно нас должна миновать чаша сия, когда история и не таких глотала, а они ведь тоже не хотели пропадать. Запас нашей национальной сборной не так велик, чтобы не прибегнуть к театральному реквизиту прошлого ради формирования будущего — на моторах или в фитнес-залах, под жаром сауны и в журчании джакузи, где одарённые люди, если захотят, могут быть сварены и поданы под красивым гарниром их тел. |
