В просвете между сосновыми стволами сверкнула синяя гладь пруда. Белка застрекотала:

– Говорят, что там тварь здоровенная водится и поедает купальщиков.

– Мной подавится, это уж точно, – отрезала Яна и зашагала быстрее; ножны с тесаком, пристегнутые к кожаному поясу, подгоняли, хлопая по бедру.

Раз уж охота на хамелеона не удалась, Яна отпустила Штучку, и она радостно принялась прочесывать кусты, гоняя мелкую живность.

– Белка, – оживился Юрка. – Посмотри на Штучку. Никого не напоминает?

– А должно?

– Ты себя точно так же ведешь.

«Берцы» Яны утонули в желтом прибрежном песке. В зеркальной воде отражалась зеленая полоса деревьев, туша ресторана с выбитыми стеклами и останки лодочной станции, крыши далеких многоэтажек. Рев МКАДа остался за лесом. Над головой шептались осины, звенели синицы, вдалеке разорялась сойка. Изредка в первобытную тишину врывались едва слышные автомобильные сигналы.

Яна потянулась и прошептала:

– Красота! Словно в другом мире, где вымерли все человеки.

– Давайте уже пообедаем, что ли? – предложил Пупс и поставил на землю рюкзак; тотчас налетела Белка и принялась добывать из него еду.

– Жаль, что ты мелкого не взяла. Ему б понравилось, – тараторила она.

– Без хомяков спокойнее, – ответила Яна, вспоминая братца Димку, хомячка-мутанта, пожирателя всевозможного шлака – литературного, музыкального и информационного. – Он мешал бы, слушал свой дебильник с попсой.

Яна первым делом отстегнула пояс с ножнами и шокером, потом избавилась от рюкзака и куртки, расшнуровала «берцы», закатила штаны и направилась к воде.

– Что ты делаешь? – неубедительно возмутился Пупс.

– Ловлю чудище на живца. Пока я купаюсь, сообразите поесть.

– Это опасно! – поддержала Пупса Белка. – Сектор ведь недалеко.

– Да ладно, – отмахнулась Яна, стаскивая мокрую майку. – Мы так пропотели, что ни одна тварь не позарится.

Теперь – долой камуфляжные штаны, тяжелые и жаркие, и здравствуй живительная прохлада! Прежде чем нырнуть, Яна все-таки замешкалась: в воздухе словно разлили тревогу. Она призналась себе, что трусит, но отступать уже поздно – стыдно. Собираясь с духом, она глянула на свое отражение, осталась довольна и, набрав побольше воздуха, нырнула.

Она могла задерживать дыхание под водой дольше минуты, чем и воспользовалась, а, вынырнув, наблюдала забавную картину: вдоль берега с громким лаем носилась Штучка, Юрка стоял, сосредоточенно глядя вперед, Белка и Пупс, привыкшие к ее шалостям, не реагировали.

– С ума сошла? – в голосе Юры читались возмущение и обида. – Греби назад, ну его на фиг, тут Сектор рядом, вдруг что забрело-заплыло?

– Ладно, уговорили, – Яна брассом поплыла к берегу.

Юра ждал ее у кромки воды, протягивал майку, дабы защитить грудь подруги от взглядов Пупса.

– Зря вы не пошли, – сказала Яна, натягивая штаны. – Бодрит!

Юра обнял ее, прижался и шепнул в самое ухо:

– Давай отойдем минут на пять, надо тебе кое-что сказать.

– Лучше после еды, пятью минутами мы ж не ограничимся! – отмахнулась она, присела и погладила Штучку, танцующую на задних лапах. Собаке извинения за беспокойство хватило, и она смылась прочесывать окрестности.

– Правда, сказать – и все, – Юрка заговорщически улыбнулся и подмигнул. – Но это надо совсем без свидетелей.