— И не я, — Герасимов стоял рядом со мной посреди комнаты, скрестив руки на груди, и всем своим каменным видом демонстрировал упрямое равнодушие.

— Ну, естественно, и не я, — Марков, устроившийся на диване вместе с Сёминой, нервно заерзал, — думаю, это и так понятно.

— А чего вы все на меня смотрите? — возмутился Якушин с другого дивана. — Сто процентов нет.

— Точно он, — ткнул пальцем в сторону спящего Амелина Марков.

— А то, — согласился Герасимов, — я бы его за одни эти шрамы на учет поставил.

— За это не в полицию, а в психушку сажают, — отозвался Марков.

— Это из-за них вы вчера так орали? — спросила я Герасимова, и он кивнул.

Наконец, хоть что-то прояснилось.

— Короче, — сказал Марков, — давайте по-честному. Кто второй?

— Точно не я, — отрезал Герасимов.

— Ну, ладно, — сдалась молчавшая всё это время Сёмина. — Это я.

— Ты? — воскликнули мы в один голос.

— Ничего такого. Мы с одной моей сетевой знакомой косплеили в парке. Она — была розоволосая Юно Гасай, я — Мэй. В первый раз встретились в реале, просто сидели на лавочке зимой и болтали. Было холодно, поэтому забрались на спинку, а ноги поставили на сидение. Мимо шли полицейские и объявили нам, что, сидя подобным образом, мы совершаем грубое административное нарушение. Мы сразу слезли, но они всё равно стали высказывать, что у нас, уродок, уродские родители, потому что плохо воспитали, и что дети наши тоже будут уродами, потому что мы такие. В общем, стоило, конечно, выслушать всё это спокойно, но Юно не выдержала, вошла в образ, достала нож, у неё был такой страшный кривой, окровавленный, косплейный нож, и начала изображать настоящую безумную Юно. Это было забавно и убедительно, но полицейские не впечатлились. Просто забрали в отделение и поставили на учет. Вот и вся история.

— А татуировку покажешь? — нахально спросил Петров.

— Не покажу, — Настя стыдливо потупилась. — Это просто Инь-Ян.

— Чего? — не понял Герасимов.

— Инь-Ян, — повторила Настя. — Китайский символ объединения и взаимодействия.

— Ещё одна любительница самоповреждений, — неодобрительно сказал Марков. — Зачем это тебе, если даже показывать не хочешь?

— Это отражение моей жизненной позиции.

— Позиции? — поморщился Герасимов. — Что за позиция такая?

— Что всё взаимозависимо и взаимопроникновенно.

— Вот ты загнула, — покачал головой Якушин и принялся скатывать матрас, на котором спал.

— Согласно Инь-Ян, все явления, существующие в природе, имеют два противоположных, но влияющих друг на друга начала, — пояснила Настя. — Как свет и тьма. Как добро и зло. Как мужчина и женщина. Как жизнь и смерть.

И тут Амелин зашелся в таком диком кашле, что все замолчали. От этих его сдавленных хрипов нам всем стало не по себе.

— Это всё, конечно, здорово, но сейчас не до лирики, — рассудительно сказал Якушин.