Мария Грипе. Дети стеклодува
Часть первая
…знать ты не должен удел свой грядущий – или забудешь в заботе покой. Старшая Эдда, Изречения Высокого
1
Жили они в бедной деревне Нёда, что в Дисебергском приходе, – стеклодув Альберт и его жена София. Было это давно – деревни той уж нет и в помине. Альберт прожил в этих краях всю жизнь, София была родом с севера. Красотой своей она напоминала розу. Детей их звали Клас и Клара. Такие имена им дал Альберт – чтобы напоминали о его ремесле. Клас похоже на глас, что по шведски значит «стекло», Клара значит «светлая и чистая». Альберт был совсем не богат, но имел свой домик и гуту – стеклодувную мастерскую. В крошечном домишке у одной стены теснились широкий сундук и шкаф, у другой – лавка и старые напольные часы, у окна стоял стол. Альберт и София спали на лавке, дети – на сундуке. Часть комнаты занимала большая дровяная печь. У печи София держала прялку. Над прялкой к двум железным крюкам в потолке была подвешена колыбель. В ней спали дети, когда были совсем маленькие, теперь же София хранила там кое какие свои вещи. Возле печи притаилась дверь в каморку, где стоял ларь с одеждой и стул. Вот, пожалуй, и все. Мастерская была тоже невелика, но в ней запросто размещались Альберт с подмастерьем и даже Клас и Клара, которые любили смотреть на работу отца. Места всем хватало – а это главное. Здесь рождались изделия невиданной красоты. Альберт творил чудеса со стеклом, да только торговец из него был никудышный. Посуда его не пользовалась спросом, хотя он исправно ездил на ярмарки – и весной, и осенью. Концы с концами кое как сводили, но излишков у них не водилось. Когда подходило время, София помогала крестьянам трепать лен и брала детей с собой. После работы их кормили, а за труд София выручала хлеб и пясть льна, так что жизнь их в те дни была похожа на праздник. Клас был младшим, ему едва исполнился год. Ходить он еще не умел, зато мог часами сидеть и смотреть, как работает отец. С той же легкостью, что ребенок пускает мыльные пузыри, Альберт выдувал сверкающие бокалы и блестящие чаши. Только, в отличие от пузырей, они не лопались – длинными рядами стояли на полках, завораживая своим светом. Это было чудо. Затаив дыхание, Клас сидел в углу и наблюдал, как из длинной трубки Альберта, словно по волшебству, один за другим появляются мерцающие шары. Шары росли, и Класу казалось, что они парят у него над головой. В глазах его проскальзывало мечтательное выражение, будто он видел что то далеко далеко. Что он мог видеть? О чем думал? О небе, а может, о бескрайнем море? Сам он не знал, он был слишком мал, чтобы описать это словами. Но Альберт знал и улыбался – с ним было то же самое. Они видели красоту. Клара была на год старше брата. Она тоже любила бывать в мастерской, но на месте ей не сиделось. Случалось, она что нибудь задевала, и стекло со звоном падало на пол, рассыпаясь на тысячи мелких осколков. Клару это не сильно тревожило – она вприпрыжку выбегала из гуты и мчалась домой. Там София давала ей играть с длинными прядями льна, и ничего прекраснее Клара не знала. Зато с Класом всякий раз, когда разбивалось стекло, творилось что то странное. Поначалу звон веселил его, но при виде осколков мальчик пугался и плакал, да так безутешно, что его приходилось уносить из мастерской на руках. Альберт очень сердился, но все же надеялся, что со временем Клас привыкнет, ведь стекло часто бьется. Только Клас не привыкал – напротив, с каждым разом плакал все сильнее, и вскоре Альберт уже не решался брать его с собой. Такая вот у Класа была странность. Но у всех были свои заботы, и никто не обращал на это особого внимания. Альберт, тот думал о стекле. Только о стекле. |
