Дело в том, что глаза Клуке обладали разными свойствами.

Один глаз был дневным. С его помощью ворон видел солнце и все, что получает от солнца свой цвет. Видел светлые и теплые тона. Радость, улыбки и смех, хорошие мысли, добро. Глаз этот также мог заглянуть далеко в будущее, он видел грядущие события.

Вторым, ночным, глазом птица видела все, что освещает своим сиянием луна. Цвета темные и холодные. Тени и горе, мрачные мысли, уродство и зло. Этот глаз глядел назад, в прошлое, в самую глубину времен.

Именно ночного глаза и лишился Клуке – лунного, обращенного в прошлое глаза. Злого глаза, как его еще называли. Конечно, это не прошло бесследно. Теперь ворон видел жизнь в розовом свете. Замечал лишь радость и добро. Тени, даже его собственная, перестали для него существовать. Он и себя то самого теперь, возможно, не видел – ведь он был черный как смоль. Потеряв ночной глаз, Клуке стал несколько легкомысленным. Не пристало ворону легкомыслие, но Клуке был не виноват, и Флакса понимала это.

К тому же это было меньшее из двух зол – ведь потеряй он дневной глаз, жизнь казалась бы ему черной и безрадостной. Только вот мог ли он теперь с полным правом носить свое имя?

Прекрасно, когда видишь светлую сторону жизни, но по настоящему мудр лишь тот, кто видит жизнь с обеих сторон.

Флакса считала, что взгляд Клуке на мир стал однобоким.

3

В Блекерюде начиналась осенняя ярмарка. Отовсюду стекались люди. Одни прибывали издалека на повозках, другие шли пешком и тащили за собой телеги с товаром.

Вот и цыгане в своих кибитках – яркие, красивые, с развевающимися волосами и сверкающими глазами. Перекликались незнакомые голоса, звучали песни и музыка, колыхались широкие яркие юбки, звенели украшения.

Все смотрели на них, полные радостных предвкушений.

София и Альберт сидели на козлах. София держала на коленях Класа, Клара расположилась между родителями. Ехали медленно, наслаждаясь путешествием.

Утро выдалось ясное и прохладное, по верхушкам сосен скользило солнце, но лучи не грели. Стояла осень. Воздух, посеребренный пухом чертополоха, казался заколдованным.

Альберт и София улыбались друг другу, дети смеялись.

На ярмарке Альберт нанял для торговли лавку с крышей из дранки. Как и раньше, он делил ее с другим стеклодувом. Альберт расставил свои изделия по полкам. Они были красивее, чем работы второго мастера, да что толку. У соседа торговля шла лучше, он знал, как завлечь покупателя, и уже неплохо подзаработал.

Как всегда, люди долго рассматривали стекло Альберта, но покупали у соседа. Альберт начал падать духом, это было похоже на проклятье. София становилась все бледнее, а ведь она так ждала этой ярмарки.

Чего ради стараться, зачем эта красивая, но никому не нужная посуда?

Почему бы Альберту не делать вещи попроще – такие, какие нравятся людям?

Что теперь с ними будет?

И телегу раздобыли специально для ярмарки, и лавку наняли за большие деньги! Альберт не продал ни одной чаши! На обмен тоже никто не соглашался. Время шло.

Близился вечер. Оставаться на ночлег денег не было. Скоро домой, а они так ничего и не продали.

Дети устали. Весь день Клара бегала по базарным рядам и играла с другими малышами, но теперь сидела с Класом в глубине лавки. Их укрыли рогожкой, им было тепло и уютно, но они чувствовали беспокойство родителей и смотрели на них большими испуганными глазами.

И вдруг что то произошло.

На ярмарке появился незнакомый господин. По его платью, движениям и походке было видно, что он человек состоятельный. Перед господином, прокладывая ему дорогу в толпе, шел старый кучер. Они двигались медленно, ни с кем не заговаривали и ничего не покупали.

Но вот они оказались у лавки Альберта.