Броневик набрал скорость. Леонид миновал Садовую, едва взглянув по сторонам, и утопил педаль в пол. Ему показалось, что на площади ещё горели костры. Этой весной уличное освещение зажигать стало некому, и едва солнце угнездилось за крышами, как старинные мостовые спрятались в глубокую тень. На проспекте попадалось немало брошенных машин, некоторые до сих пор догорали, но никто не ехал навстречу. Несколько раз «хаммер» подпрыгнул на чём-то мягком, но Гризли предпочёл не думать о том, что там такое могло лежать посреди дороги.

Скорее всего, тряпки. Просто тряпки.

Он подумал, что с пассажирами в полной темноте не рискнёт ехать больше сотни в час. Сотня — это максимум, который можно выжать из этой крепости на колёсах. Отвратительно мало, почти ничего, и горючего сожрёт немеряно, но бронированные стенки того стоят! Дважды он видел мотоциклистов, но они пронеслись вдали, не удостоив его вниманием. Потом над городом, очень низко, пролетели военные вертолёты.

— Как считаешь, нам удастся вырваться? — Рокси положила ему ладонь на бедро, и этот интимный жест, такой семейный и так давно позабытый, почему-то невероятно его растрогал.

— Я же проехал туда и обратно.

— А военные, они следят за всеми, кто пытается сбежать? Ты думал, что мы будем делать, если дорога снова перекрыта?

Он пока не знал, что ей ответить. Рокси озвучила самые мрачные его предположения, но верить в них не хотелось.

— Лапа, ты не права, они не способны следить, — он назвал её так, как называл последний раз месяца три назад. — Они вообще не способны организоваться. Организации больше нет, это хаос…

— Если нас поймают, я убью детей, а потом убью себя, — из темноты наждачным голосом прошептала Нина.

— Слава богу, что хаос… — поёжилась Рокси.

— Ты не понимаешь… — Леонид замолчал. Она действительно не понимала, и не стоило её запугивать ещё больше. Лучше бы психопаты объединились, лучше бы они построили хоть что-то, напоминающее банды или средневековые шайки. Что угодно, способное обеспечить порядок, тогда из этого разбойничьего порядка рано или поздно возродилось бы государство.

Бесполезно. Всё вышло совсем не так, как показывали в тупых американских фильмах о гибели цивилизации. В тех фильмах разбойники непременно вступали в переговоры с положительным героем, они требовали бензин, патроны и женщин, они строили свой «порядок»…

Рокси достала сигарету и закурила, слегка приоткрыв форточку. Внезапно до Гризли дошло, что она таким незамысловатым образом, изображая расслабленность, пыталась его успокоить. Гризли до одури захотелось опуститься лицом ей на колени, чтобы его девочка бесконечно теребила ему волосы и жаловалась о каких-то своих нелепых глупостях…

Джип миновал кольцевую развязку и вылетел на шоссе. Город остался позади, любимый город, город юности и кошмаров. Бледный шар солнца улёгся в грязные поля, косые чёрные тени от покинутых фургонов рассекали трассу.

— Кажись, вырвались… — небрежно произнёс он и впервые отважился расслабить окаменевшую спину. А потом он отъехал к обочине, зажёг в салоне свет и оглядел своих запуганных постаревших пассажиров.

Своих детей. Свою женщину.

Он прекрасно понимал, что никуда они не вырвались, что даже если удастся достичь монастыря, впереди их ждут месяцы и годы кошмара, пока эпидемия не сойдёт на нет или пока все не передохнут.

— Сейчас можете выйти и быстро сходить в туалет, — предложил Леонид. — А потом нас ждёт дальняя дорога. Только далеко не убегайте…

Он вышел наружу, держа оружие наизготовку. Над городом плясало неровное зарево, горели центральные кварталы. С другой стороны, куда им предстоял путь, наползала сырая темнота.

— Рокси говорила, что те люди, к которым мы едем, они тоже сожгли крест, — забубнил своё Жорж.