|
.. Через какое-то время горе уступило место ярости. Я не сомневалась: это Влад повинен в смерти нашего ангелочка. Мой гнев вспыхнул еще сильнее. – Герда, ты мне должна ответить! Слышишь? Кто убил Яна? Кто? Говори! – потребовала я. Мое неистовство возымело действие. В глазах Герды что-то мелькнуло, и она тихо прошептала: – Абрахам. Я попятилась, словно меня толкнули в грудь, и села на постель. Нет, Брам не мог убить собственное дитя. Даже сейчас, мучаясь от неизвестности, я в этом не сомневалась. Но Жужанна почему-то считает моего сына убийцей. И если несчастный малютка погиб до того, как Брам отправил мне письмо, почему Жужанна оплакивает смерть Яна только сейчас? Единственно возможный ответ ужасал своей очевидностью. Я увидела его в глазах Брама. За пять дней до этого я получила от него письмо из Венгрии, в котором он сообщал, что едет домой. Позавчера я, как обычно, сидела в спальне (Герда тихо спала рядом) и смотрела в мерцающие угли очага. На душе было тяжело. Вечер этот странным образом напоминал мне другой, когда три месяца назад в мою жизнь вернулся Аркадий. Меня отвлек настойчивый стук в дверь спальни. Я застыла, и через несколько секунд стук повторился. Я схватилась за сердце. Следом явилась тревожная мысль: почему этому стуку не предшествовали шаги в коридоре и на лестнице? Но так стучать мог только один человек – Брам. Я вскочила, бросилась к двери и распахнула ее. На пороге стоял Абрахам. На мгновение мне показалось, что мрачное прошлое никогда не врывалось в жизнь нашей семьи и сын просто вернулся после дежурства в больнице. Конечно же, это был мой сын и в то же время совершенно незнакомый человек. Я протянула к нему руки, но испуганно опустила их, не решившись его обнять. Передо мной, безусловно, был Абрахам: за толстыми стеклами очков скрывались родные голубые глаза. И волосы тоже были мне до боли знакомы: светлые с легким рыжеватым оттенком. Да, внешне он почти не изменился, но вот внутренне... Я чувствовала исходящую от него громадную силу, беспредельную печаль в его сердце и окружающий его ореол какой-то тайны. В голубых глазах, вместо детской восторженной влюбленности в мир, появилась незнакомая мне жесткость. – Мама, – произнес он. Голос Брама тоже изменился. Он принадлежал человеку сильному и даже властному, но неимоверно уставшему. Впрочем, человеку ли? "Вампир! – кольнула меня страшная догадка. – Вампир или их жертва, разделившая участь несчастной Герды". Разум тут же опроверг мою догадку. Вампир явился бы ко мне обаятельным и полным сил. Не было бы ни усталости, ни морщин, избороздивших лицо сына и безвременно состаривших его. Я коснулась пальцами его лица. Теплое! Он понял меня без слов и слегка улыбнулся. Я взяла Брама за руку, она тоже была по-человечески теплой. – Брам, – начала я и осеклась. Я понимала, что должна была бы встретить сына совсем не так, а вместо этого вглядывалась в его глаза, пытаясь уловить хоть искорку надежды. Я слишком долго томилась в неизвестности о судьбе других, столь же близких мне людей. – Ты написал нам про Яна. А где Стефан? Что с Аркадием? Брам отвел глаза и тяжело вздохнул. Мне все стало ясно без слов; в молчании сына я услышала всю страшную правду. Я застонала и тут услышала его негромкий ответ: – Они мертвы. Оба. А Влад по-прежнему жив. Хватит ли у меня сил, чтобы оплакать все утраты? Аркадий, дорогой мой, почему я вместо тебя не попала в ад? Почему мне была уготована изощренная пытка: жить, сознавая, что твоя душа незаслуженно страдает в преисподней, а это чудовище продолжает топтать землю и высасывать кровь из невинных жертв? Не кто иной, как я обрекла тебя на муки, но все оказалось напрасным. |
