Марин вздыхает. Доктору и его жене помогают подняться на палубу. Художник следует за ними. Он очень молод. Марин размышляет об этом, делает предварительные выводы.

— Это не так, Драго. Я хотел кое-что проверить.

Капитан поворачивается к нему, на его лице скептическое выражение.

— В самом деле?

— Да. И я проверил.

— И что вы узнали из этой проверки?

Не будет ничего плохого, если он поделится своими мыслями. Драго Остая не только лучший капитан из всех, когда-либо служивших семейству Дживо, он также умеет молчать, как статуя.

— Что доктор — не шпион, если не считать обычных вопросов, которые ему зададут по возвращении. Но у его жены собственные задачи. Я в этом почти не сомневаюсь.

Драго снова издает проклятие. В этом он изобретателен.

— И как же вы это определили?

— Я бросил им вызов и наблюдал. То, что ты назвал безответственным поведением. Гнев Мьюччи был защитным маневром. Он думал о ней. Потом она так плавно разрядила обстановку, что напряжение просто… исчезло. Ты заметил? Это было здорово. Она — более высокого происхождения, чем он, откуда-то знает придворные манеры. Родом не из Серессы, судя по ее акценту. Мы должны выяснить, откуда.

— Это она — шпионка?

— Я бы сказал, да. Конечно, в этом нет ничего необычного.

— Проклятые серессцы.

Марин ухмыляется.

— Между прочим, я тебя так и не спросил — как прошла вчерашняя ночь?

Драго залился краской, большей награды и не нужно человеку за остроумную фразу. Возможно, только, если он сказал ее женщине.

Его капитан не хочет отвечать, опять поворачивается к трапу.

— Полегче с ящиками, вы! Мешки можете швырять, но не ящики! — он тянет время, без особой необходимости руководит погрузкой. Они почти закончили, и эта команда, команда Драго, знает, что делает.

Драго спрашивает, не оглядываясь:

— А тот художник?

Марин это обдумывает.

— Не наша проблема, — отвечает он.

Перо позволил слуге делить с ним каюту. Он не был хорошо воспитанным отпрыском купцов, как Марин Дживо, или члены Совета Двенадцати. И не собирался поступать, как они. Томо храпел, как выяснилось, пару раз кричал, метался на своей подстилке, но некоторые друзья Перо вели себя во сне и похуже.

Кажется, он сам хорошо переносил плавание по морю. Никакой морской болезни.

Он спал допоздна, пока они шли на юг вдоль побережья. Не торопился вставать с постели, ему нечего было делать на палубе. И поэтому получилось так, что на рассвете третьего дня его разбудили тревожные крики над головой, когда пираты из Сеньяна взяли их корабль на абордаж, как только забрезжил бледный свет.

Глава 6

Даница с самого начала ясно дала понять: она возьмет с собой свой лук и стрелы — и своего пса. Она никогда никуда не ходит без этого пса. Даже в рейд. Даже на абордаж торгового судна, как в этот момент, у побережья Батиары.

Да, сказала она им, Тико будет прекрасно себя чувствовать на море. На торговых кораблях часто плавают собаки. Да, она знает о морском воздухе, о соли, и что надо защищать тетиву. Она сделает все, что нужно. И по ее мнению в каждом пиратском рейде будет полезно иметь человека, умеющего обращаться с луком. И в море, и на суше. Она сказала это капитанам пиратов, когда они призвали ее, чтобы спросить, что она желает в награду за то, что сделала в бухте ночью.

Она им сказала. Если когда-нибудь был подходящий момент снова просить об этом, то это именно тот день, после того, как она привела лодку серессцев к причалу с убитыми на борту.

Даница понимала, что ее искусство стрельбы из лука и отличное зрение делают ее ценным участником боевого отряда в этом рейде — или в любом другом.