«Пора начинать», — подумала она.

Сеньянцы называли себя героями, воинами бога, охраняющими опасную границу. Если она собирается добиться, чтобы ее приняли в пираты, и не хочет в будущем стать только матерью воинов (и дочерью воина, и внучкой, конечно), ей пора начинать. А еще ей необходимо отомстить. Не Серессе, но это может стать началом.

Никто не знал, что она сегодня ночью вышла в море на маленькой семейной лодочке. Даница была осторожна. Она не замужем, и живет теперь одна в их доме (все ее родные мертвы с прошлого лета). Она может бесшумно приходить и уходить по ночам, а все молодые люди в Сеньяне знают, как выбраться, когда надо, за городские стены — в сторону суши или вниз, к каменистому берегу и лодкам.

Вожаки пиратов могут наказать ее за то, что она собирается сделать ночью, а маленький гарнизон императора почти наверняка захочет это сделать, и она готова к этому. Ей просто нужно успешно выполнить свою задачу. Безрассудство и гордость, мужество, вера в Джада и ловкость — эти качества считали присущими себе все жители Сеньяна. Даницу могут наказать, и все равно будут уважать — если она сделает то, что задумала. Если не ошиблась насчет этой ночи.

Не смущало ее и то, что мужчины, которых она намеревалась убить, были ее единоверцами, почитателями Джада, а не отрицающими бога османами, — как те, что много лет назад разрушили ее деревню.

Даница без труда вызвала в себе ненависть к высокомерной Серессе, лежащей на другом берегу узкого моря. Во-первых, эта жадная республика торговала с неверными, предавала бога в погоне за золотом. Во-вторых, Сересса организовала блокаду Сеньяна, заблокировала все его суда в гавани или на прибрежной полосе, и теперь город голодал. Остров Храк расположен так близко, что до него можно было бы добраться вплавь, но его контролировали серессцы, и они запретили островитянам под страхом повешения торговать с Сеньяном (разумеется, кое-какая контрабандная торговля шла, но слишком незначительная, и давала она слишком мало). Серессцы вознамерились уморить жителей Сеньяна голодом или уничтожить их, если те выйдут в море. Это ни для кого не было тайной.

Сухопутный отряд из двадцати пиратов отправился на восток через перевал на земли ашаритов, но конец зимы — не то время, когда там можно найти много пищи, а риск был огромный.

Еще слишком рано, чтобы понять, выступят ли османы снова в этом году в поход на крепости империи, но, вероятно, так и будет. Здесь, на западе, герои Сеньяна могли пытаться угонять скот или захватывать крестьян в заложники и требовать выкупа. Они могли бы сразиться с большим числом диких хаджуков, если бы встретили их, но только не в том случае, если количество тех сильно выросло, или если хаджуки привели с собой кавалерию с востока.

Все таит в себе риск для обычных людей в эти дни. Власти при дворе, кажется, не слишком много думают о героях Сеньяна, как и вообще о людях с приграничных земель.

Тройная граница, так они ее называли: Османская империя, Священная империя джаддитов, Республика Сересса. Здесь сталкивались амбиции. На этих землях добрые люди страдали и умирали за свои семьи и за свою веру.

Преданные герои Сеньяна приносили пользу своему императору. Во время войны с ашаритами они получали из Обравича хвалебные письма на дорогой бумаге, а очень часто — еще и с полдюжины солдат, которые размещались в высокой круглой башне недалеко от их стен в стороне от моря, чтобы усилить обычно стоящий там маленький гарнизон. Но когда требования торговли, или финансов, или конфликты среди народов, исповедующих джаддизм, или необходимость положить конец этим конфликтам, или любые другие факторы в высокомерном мире правящих дворов вынуждали заключать договор — ну, тогда пиратами из Сеньяна, героями, можно было и пожертвовать.