А отец замахал руками:

— Иди, иди, пожалуйста! Вместе с тобой и мне попадет!

Услышав разговор, вышла Анна Ивановна:

— Ступай отсюда, Душатка! Пойдем! А то я тоже ремень возьму.

Она взяла Кузьминишну за руку, отвела ее в комнатку и заперла на ключ.

— Погиб человек, — вздохнул отец, — форменным образом погиб.

Соня вышла в сени. Вспомнила про свой лупинус, который все еще не давал никаких бутонов. Жесткая зеленая тростинка высоко поднималась из горшка, на верхушке у нее венчиком развернулись острые перистые листочки. Среди этого зеленого венчика что-то кустилось, вроде завязывались бутончики…

Соня открыла дверь и позвала отца:

— Папа, поди-ка посмотри! Лупинус вроде как бутоны набирает!

Отец вышел, посмотрел, усмехнулся в усы:

— Не будет у тебя синих цветов. Какой же это лупинус? Самая настоящая конопля! Да и цветет уже! Ишь ты!

— Конопля?.. А как же Елена Петровна…

— Елена Петровна — городской человек. Откуда ж ей знать, какое у конопли семечко? Кабы знала, не назвала бы его лупинусом.

Соня долго стояла у своего неудавшегося цветка. Да, конечно, тут синих цветов не будет. Неоткуда им здесь взяться — слишком тонкий и жесткий стебелек вытянулся из горшка. А вот эти шарики среди листьев и есть ее цветы. Откуда же тут возьмутся синие гроздья?

Соня отвернулась и отошла от окна. От этого цветка ждать больше нечего. Но как же могла Елена Петровна так ошибиться? Ведь она учительница, она знает все на свете! А вот какие семена бывают у конопли — не знает…

Соне не хотелось идти в квартиру, не хотелось слушать, как ходит и стонет Кузьминишна, как Анна Ивановна ругает ее, как стрекочет без остановки Раидина машинка… Соня взяла листок бумаги из тетрадки, взяла цветные карандаши и тут же, в сенях, села рисовать. Она рисовала сад, в котором росли синие цветы. Она хотела, чтобы это были лупинусы. Только какие они, эти лупинусы? У кого спросить, какие они, как нарисовать их? Не у кого спросить.

И Соня малевала синим карандашом какие-то невиданные синие цветы. А не все ли равно? Пусть это и будут ее лупинусы!

Кукла, которую обещали

Соня не переставала мечтать о куколке — настоящей, красивой, с блестящими глазками. И чтобы ее можно было причесывать, наряжать, делать ей шляпки…

Старую куклу Лену тоже можно наряжать. Но что толку? Она от нарядов не становилась красивее.

Как-то, проснувшись утром, Соня вспомнила, что кукла ее всю ночь просидела на окне, под цветком, глядя на улицу. Она вскочила с постели, взяла куклу и понесла ее в кухню. Там на узкой полочке над сундуком жили ее игрушки и была устроена куклина постель. Соня влезла на сундук, заботливо раздела свою чумазую Лену и уложила в постель.

Она не заметила, что какая-то женщина, пришедшая за молоком, наблюдает за ней.

— Ну и кукла у тебя! — поморщилась женщина.

— А у меня другой никакой больше нету… — ответила Соня.

— А ты любишь кукол?

— Люблю.

— Надо тебе принести куклу.

Соня, радостно изумленная, уставилась на нее сияющими глазами. А женщина объяснила маме:

— Дети у нас выросли. Играть некому. Сложили все игрушки в ящик. Так они и лежат в прихожей на шкафу. — И снова обернулась к Соне: — Я посмотрю, что там… Выберу и принесу тебе.

— А когда вы принесете? — спросила Соня, замирая от счастья.

— Да завтра и принесу. Приду за молоком и принесу.

— Завтра…

Соня отошла в сторонку и молча продолжала глядеть на эту необыкновенную женщину с клетчатой шалью на плечах.