Это показалось так смешно: Соня стоит на высокой лестнице и толстой кистью малюет вывеску, — что Таина мать тоже рассмеялась, а за ней и Тая.

Смех веселит людей, от смеха люди делаются проще и добрее. Но здесь был не такой смех: это был смех недобрый, язвительный. Соня молча встала из-за стола и пошла к двери.

— Уж и обиделась! Подумаешь! — крикнула ей вслед Тая.

— Всякая гольтепа тоже еще и обижается! — сказала с удивлением ее мать. — Подумайте, что о себе вообра…

Соня дальше не слышала, дверь за ней закрылась. Она сбежала с лестницы и в тяжелом настроении пошла домой. Она поняла, что, может, Тая и Настя стали бы ей подругами, но их мать никогда этого не допустит, потому что Соня для них — гольтепа, и все, весь их двор, для них гольтепа… Только за что же она, эта женщина, на них на всех так злится?

Соня пришла домой пасмурная, с затаенной грустью. И, еще не размышляя, не умея думать о жизни, Соня как-то смутно предчувствовала, что жить ей на свете будет нелегко, что впереди еще полно обид и тайных горестей. И так будет всегда. Тая и Настя будут командовать во дворе: то примут Соню в игру, то не примут… И всегда у Сони будет болеть душа от неприятных предчувствий при каждом наступающем дне.

Ей было душно, родной двор становился почти враждебным. Соня в нем занимала такое маленькое и такое ненадежное место. И почему все так? За что?

А дома ее встретила неожиданная новость. Мама наконец была у доктора. И доктор сказал, что ей надо поехать в деревню, походить босиком по утренней росистой траве, попить зверобою. И отец с мамой решили, что доктора следует слушаться и маме в деревню придется поехать.

— А как же ты тут с коровами-то? — все повторяла мама. — Не управишься ты…

— Эко, не управлюсь! — отвечал отец. — Подою не хуже тебя. И накормлю и напою — все сделаю!

— А сам как будешь? Есть-то что — всухомятку?

— Сварю, не тужи. Не варил, что ли!.. Ну, Софья, собирайся в деревню! — сказал отец, когда Соня вошла в комнату.

Соня поглядела на отца, на маму. Шутят? Деревня всегда казалась Соне той волшебной страной, той неведомой и заманчивой страной, куда уходят гудящие по утрам поезда. Ей даже и в голову не приходило, что она когда-нибудь может попасть в лес или на реку… И вдруг: собирайся в деревню!

А может, они нарочно?!

— Правда, правда, — успокоила ее мама. — Собирай своих кукол в дорогу, «барынек» своих. Послезавтра поедем.

Соню охватило горячее счастье, будто река радости залила ее. Она не помнила, как прожила эти два дня. Воспоминание о Тае, о ее матери слегка ранило сердце, но Соня старалась забыть о них. Прибежала к ней Лизка, сидела около нее, помогала ей собирать и одевать куклу. Вместе решали, что взять с собой, каких «барынек» повезти. Будто и не ссорились они с Лизкой, будто и не убегала Лизка от Сони.

Лизка, прощаясь с ней, задумалась.

— Ты уедешь… — прохрипела она уже стоя у двери, — а я с кем?

— С Таей, — не утерпела Соня, чтобы не съязвить.

— Да, с Таей! Она когда водится, когда нет. Хорошо, думаешь?

Соня промолчала. Она знала, что это нехорошо. Но им обеим и в голову не приходило, что они могли бы дружно держаться вместе и не подчиняться Тае. Но разве можно ссориться с Семеновыми? Они богатые!

Куда зовут паровозы

Мама укладывала вещи в белую плетеную корзинку, похожую на сундучок. Соня уложила платья своей куколки отдельно, в деревянный ящичек. «Барынек» Соня тоже взяла — отобрала самых добрых и милых.