|
Это немало печалило его, однако восемнадцатилетние рвутся к неизведанному, а у норманнов тяга к странствиям в крови. Так что он просто следовал традициям своего народа. Несколько поколений назад его предки оставили унылые северные пустоши и после долгих странствий, ведомые великим Роллоном, захватили плодородное устье Сены. Его собственный отец продал свой клочок земли, чтобы купить коня и оружие, и пересек Ла-Манш в поисках нового дома; его двоюродные братья ушли в богатую, волшебную Италию и счастливо зажили там. Всюду, куда бы ни приходили норманны, они становились правителями; теперь они обратились к Шотландии и Уэльсу, а каждый жонглер с юга твердит, что Италия и Сицилия мало-помалу становятся могучим королевством. Почему бы им не править богатым и таинственным Востоком? Если эти греки не умеют воевать сами и их защищают наемники, то под защитой норманнов им бы жилось лучше. Когда путники спустились в долину реки Брид и увидели на горизонте равнины Рэя, Рожер запел от радости.
Переночевав в городе, они сели на большой корабль, плывший из Сандвича, благополучно пересекли пролив и не спеша двинулись к Руану. Местные жители щедро кормили и поили их, отказываясь брать плату; казалось, весь мир собрался в поход, а остававшиеся дома чувствовали себя виноватыми. Они достигли сборного пункта вечером четырнадцатого, на день раньше положенного, но Рожеру не терпелось отпраздновать Успение Богоматери в кафедральном соборе, и мудрые советы отца начали потихоньку испаряться у него из памяти. У стен города был разбит многолюдный лагерь. Горожане понастроили множество хижин для размещения пилигримов, и все бродячие торговцы, нищие, жонглеры и продажные девки от Луары до Соммы собрались, чтобы как следует отпраздновать их отъезд. Рожер не стал разбивать палатку: спать он не собирался. Стояла прекрасная летняя ночь, и он провел ее у костра, завернувшись в одеяло. На следующее утро он прослушал мессу, пообедал в городской харчевне (здесь он истратил первую монету за все время путешествия) и спросил, как пройти в канцелярию герцога. Ему указали шатер за городской стеной, объяснив, что во время последней войны герцог передал город своему брату, английскому королю Вильгельму, а тот разместил в крепости свой гарнизон. Слегка встревожившись, Рожер присоединился к толпе ожидающих приема и попытался припомнить суровый наказ отца. Дома, в Англии, ему ни разу не доводилось иметь дела с королевскими чиновниками, и когда он, откинув занавеску, вошел внутрь, у него затряслись поджилки: как и все настоящие нормандцы, он считал герцога куда более важной персоной, чем его младшего брата. Он оказался у длинного, обтянутого тканью стола, за которым сидело множество чиновников. В центре этой группы находился молодой человек с морщинистым лицом. Он любезно улыбался посетителю, но видно было, что настроение у него дурное. Рожер заикаясь изложил свое дело. Голос его звучал неестественно громко, но собеседник слушал невнимательно, поигрывая перочинным ножом. Когда юноша закончил, воцарилось молчание. Наконец чиновник откашлялся и сказал: — Мессир Рожер де Бодем (кажется, так?), вы прибыли слишком поздно. Сегодня праздник Успения, а собор, созванный его святейшеством папой, назначил этот день для выступления. Непредвиденные обстоятельства заставляют отложить поход до конца месяца, но вы не могли знать об этом; невежливо просить герцога о поступлении к нему на службу в последний день… Рожер попытался унять дрожь в коленях и судорожно глотнул, борясь с приступом тошноты. Чиновник выдержал паузу, пристально глянул ему в глаза и продолжил: — Но это не беда. Мы должны принять во внимание, что путь из Англии неблизкий. Говорите, вы верхом и в полном вооружении, но отряда у вас нет, кроме двух безоружных слуг? Что ж, это серьезный довод. Ваш боевой конь обучен? Вот и хорошо. Ах, у вас есть кольчуга, шлем, оберк, меч, копье и щит, но нет латных штанов? Хм-м, будь у вас такие штаны, вы могли бы претендовать на равенство с графами и знатнейшими сеньорами, но отсутствие их заставляет отнести вас к рыцарям второго ранга. |
