— Этого я никогда не забуду.
Жан, Анна и Этьен сидели у огня, Сюзанна убирала тарелки из-под bajanas, каштанового супа, вроде того, что Изабель приготовила отцу на обед. Все четверо при виде Изабель так и застыли.
— Тебе что, la Rousse? — осведомился Жан Турнье, когда она добралась до середины комнаты и прислонилась к столу, как бы застолбив себе место среди хозяев.
Ничего не сказав в ответ, Изабель пристально посмотрела на Этьена. Наконец он поднялся и подошел к ней. Повинуясь ее кивку, Этьен повернулся к родителям.
В комнате было тихо. Анна застыла как изваяние.
— У Изабель будет ребенок, — неловко пробормотал Этьен. — С вашего разрешения мы хотели бы пожениться.
Он впервые назвал ее по имени.
— Так ты беременна, Изабель? Только не говори, что от Этьена, — резко бросила Анна.
— От Этьена.
— Нет!
Жан Турнье тяжело оперся о стол и поднялся. Серебристые волосы напоминали шлем, взгляд был угрюм. Он не произнес ни слова, но жена умолкла и вернулась на место. Он посмотрел на Этьена. После затянувшейся паузы Этьен наконец заговорил:
— Это мой ребенок. И мы все равно поженимся, как только мне будет двадцать пять.
Жан и Анна переглянулись.
— А что говорит твой отец? — осведомился Жан.
— Он согласен и пообещал выделить приданое. — Об остальном Изабель решила не говорить.
— Ступай, la Rousse, и подожди немного на улице, — спокойно вымолвил Жан. — И ты с ней, Сюзанна.
Девушки уселись на скамью подле двери. Повзрослев, они почти не встречались, хотя много лет назад, еще до того как у Изабель изменился цвет волос, Сюзанна играла с Мари, помогала ей собирать в снопы сено и пасти овец, плескалась в реке.
Какое-то время они сидели молча.
— А я волка видела в роще, — вдруг проговорила Изабель.
Сюзанна повернулась и посмотрела на нее расширившимися глазами. У нее было узкое лицо и острый, как у отца, подбородок.
— Ну и?..
— Я отогнала его палкой. — Изабель довольно улыбнулась.
— Изабель…
— Да?
— Maman недовольна, это видно, но я рада, что ты будешь жить с нами. Я никогда не верила тому, что о тебе говорят, про твои волосы и будто бы ты… — Сюзанна остановилась, а Изабель промолчала. — И тебе будет здесь хорошо. Наш дом оберегает…
Она снова не договорила, посмотрела на дверь и опустила голову. Изабель не отрывала глаз от погружающихся в темноту отдаленных волнистых холмов.
Вот так и всегда будет, подумалось ей. В этом доме молчат.
Дверь отворилась, и на пороге появились Жан и Этьен со светильником и топором.
— Мы берем тебя к себе, la Rousse, — сказал Жан. — Я поговорю с твоим отцом.
Он протянул Этьену кусок хлеба.
— Возьмитесь за руки.
Этьен разломил хлеб надвое и отдал меньший кусок Изабель. Она отправила его в рот и протянула ему руку. Пальцы его были холодны. Кусок хлеба застрял у нее в горле, будто невысказанное слово.
Маленький Жан родился в луже крови и был бесстрашным ребенком.
Якоб родился слабеньким. Это был тихий младенец, даже когда Анна шлепнула его по спине, чтобы вызвать дыхание, он не издал ни звука.
Прошло много лет, и Изабель снова, лежа на спине, покачивалась на речной волне. Рождение двух детей оставило следы на ее теле, а теперь в животе, возвышавшемся над поверхностью воды, шевелился еще один. Он стучал ножками. Изабель прикрыла холмик ладонями.
— О Дева Святая, — взмолилась Изабель, — пусть это будет девочка. И тогда я назову ее Твоим именем и именем моей сестры. |