Он не смутился; казалось, напротив, был рад ее присутствию.

— Здравствуй, Амрита.

— Здравствуй, — тихо сказала она.

Повинуясь одинаковому желанию, они вышли из храма.

— Ты много раз спрашивала у меня совета, — без предисловий начал Камал. — Позволь обратиться за советом к тебе!

— Я тебя слушаю.

— Скажи, где Тара? Девушки болтают, будто она сбежала из храма.

Амрита посмотрела в его темные глаза. В них застыло выражение растерянности, беспомощности и горя. Девушка не ожидала увидеть Камала таким и ответила:

— Это правда. Она уехала с англичанином. Боюсь, мы никогда больше не увидим ее.

Камал ужаснулся.

— О нет!

— Тара разочаровалась во всем, во что верила, — сказала Амрита и, не выдержав, воскликнула: — Зачем ты ее предал?!

— Я испугался, — подавленно произнес Камал. — Испугался, что у меня отнимут то главное, ради чего и чем я жил. Прогонят из храма, лишат возможности служить Натарадже. Я слишком легко относился к нашей связи, думал, что нас соединяет только телесная страсть. Я думал, что сумею вычеркнуть Тару из своей жизни. Не получилось. Дни и ночи кажутся мне пустыми. — Он сделал паузу и продолжил: — Тебе известно, что я участвовал в посвящениях девушек в девадаси. Теперь мне кажется, Тара тоже посвятила меня во что-то такое, чего я прежде не знал. Рядом со мной никогда не было человека, который любил бы меня так, как эта девушка. Она любила бескорыстно, преданно, самозабвенно, не как «живого бога», а как обычное смертное существо. Иногда мне казалось, что Тара была бы рада отдать за мою любовь все сокровища мира, все, что она имеет, — и свою душу, и свое сердце. Когда люди искренне любят друг друга и следуют зову любви, это и есть драхма! Вот оно — подлинное служение богу! Я понял это слишком поздно и теперь страдаю. Что мне делать, Амрита?

— Тара была бы счастлива услышать твои слова, — прошептала девушка. — Значит, ты ее любишь?

— Да.

— Ты опоздал! — сказала Амрита, и ее слова прозвучали как приговор. — Она никогда не вернется назад.

— Как мне жить? — с тоской произнес Камал. — Меня ничего не радует, я думаю только о ней.

— Не знаю. — Девушка завернулась в сари и, не оглядываясь, пошла к себе.

Ей казалось, что на душе у нее лежит тяжелый камень.

Можно было бы посоветовать Камалу поехать в Калькутту и попытаться отыскать Тару, но она знала, что он не станет этого делать. Так же, как и Киран, скорее всего, никогда не приедет за ней.

Спустя месяц Амрита заявила служителям храма, что ждет ребенка, и попросила разрешения съездить в родную деревню. Она хотела навестить родителей.

Верховный жрец был недоволен, но согласился ее отпустить. Амрита принесла храму много денег и заслуживала снисхождения. Беременность девадаси была нежелательна; тем не менее произведение на свет потомства было угодно Шиве, покровителю плодородия.

В дороге Амрита старалась понять, что происходит в ее душе. В течение десяти лет она не покидала храм и теперь видела перед собой непонятный, полный противоречий и отчасти страшный мир, где люди не ведали, для чего живут, и никогда не задумывались над этим. Они беспокоились только о том, как выжить и сохранить жизнь своих детей.

Живы ли ее родители? Цела ли их хижина? Девушка боялась обнаружить на месте родного дома чужих людей, развалины или того хуже — пустоту.

Амрита с трудом отыскала затерявшуюся в джунглях бедную деревушку и ужаснулась тому, что творилось на ее родине. Большая часть орудий труда была сделана из дерева, сосуды — из глины.