Лицо Девара исказилось, как будто его внезапно ударили. Увидев суженные от злости, холодные глаза Амриты, он невольно подумал о том, как преобразился бы ее облик, если бы они расширились и стали нежными. Однако он знал, что этого никогда не произойдет. Во всяком случае, в его присутствии.

Он решил, что надо как-то оправдаться.

— Я выполнял приказ. Если бы не я, это сделал бы кто-то другой.

Ответ прозвучал сурово и сухо.

— Но это были вы! — не меняя тона, заметила Амрита и добавила: — Знайте, что вы сделали несчастной не только меня, но и мою маленькую дочь, которая осталась в храме.

Девар вздрогнул. Он не подозревал, что у танцовщицы есть ребенок. Ведь у девадаси не может быть мужа! Вероятно, она родила от кого-то из паломников или жрецов.

Амрита шагнула вперед. Молодая женщина опустила голову, стараясь сдержать слезы. Едва ли не впервые она чувствовала граничащее с безысходностью отчаяние. Кем ее хотят сделать? Наложницей, придворной танцовщицей, рабыней? Как бы то ни было, стоит ей очутиться во владениях принца, дверца золотой клетки захлопнется и прежней жизни придет конец.

На привале Девар вновь подошел к Амрите, сел неподалеку и сказал:

— Возможно, все не так плохо, как тебе кажется. Женщины повелителя живут в роскоши. Думаю, если ты будешь послушна и станешь радовать принца своим искусством, он позволит тебе привезти дочь во дворец. Я не знаю, как тебе жилось в храме, но жизни во дворце раджи завидуют многие. Ты просто не представляешь, что это такое.

— В храме мне говорили о том, — помолчав, ответила Амрита, — что невежественные люди часто принимают временные радости жизни — богатство, роскошь, еду, питье — за нечто, способное подарить вечную радость и счастье.

Девар вспомнил, как в его родной деревне голодные люди, случалось, были готовы отдать жизнь за горсть муки, в которой кишели черви.

— Я их понимаю, — вздохнув, сказал он.

— Из какой вы касты?

Девару почудилось, что в вопросе прозвучало презрение.

— Кшатриев. Но меня воспитали шудры.

— Я тоже шудра, — спокойно промолвила Амрита и добавила: — Знаете, один мудрец сказал: «Жемчужина находится в раковине, раковина находится в море. Ныряльщик достает ее оттуда. Никто другой не способен сделать это». Если не судьба, то отношение к жизни и людям — в ваших руках.

Девар понял, что она видит его насквозь и не собирается щадить.

— Вот как? — произнес он с оттенком иронии. — Шудра? Мне казалось, что ты ни больше ни меньше, как брахманка!

Девар лгал. На самом деле она представлялась ему созданием, существующим вне сословных различий. Разве красота может подразделяться на касты? Разве она продается? Разве всякая птица способна жить и петь в клетке?

Он видел ее тело в танце, но понятия не имел, что представляет собой сокровищница ее души.

— Я знаю, ты спрашивала у принца о том, откуда он узнал твое имя. Его назвала одна из твоих подруг. Она выступала перед сыном раджи в Калькутте вместе с танцовщиком-мужчиной. Очень красивая пара. Женщина сказала господину: «Поезжайте в Бишнупур, там, в храме Шивы, есть девадаси по имени Амрита».

Амрита радостно вздрогнула. Тара? И… Камал? Стало быть, они живы, они вместе, все сложилось хорошо, гораздо лучше, чем она предполагала! Только зачем Тара рассказала о ней этому обладающему кучей золота, но нищему душой человеку? Почему за все эти годы подруга так и не появилась в храме?

Ей не хотелось разговаривать с Деваром, ей нужно было подумать.

Амрита встала и пошла в лес. Девар не двинулся с места и только смотрел ей вслед. Он понял, что пленница хочет побыть одна.