— Посоветуюсь с Борис Васильичем…

— Надо будет показать Борис Васильичу!.. — Серьезно, уважительно. Иные и потом в течение долгих лет словно по привычке носили ему на отзыв свои опусы.

А дела у него пошли хорошо. Он стал много писать, широко печататься. Главным образом в «Огоньке», где сотрудничали почти все тогдашние рассказчики. Весной пятьдесят первого Твардовский поместил в «Новом мире» его рассказ «Комары». Этот рассказ вызвал всеобщее одобрение и восторженную рецензию Николая Погодина в «Литературной газете». Маститый драматург писал: «…Есть у автора настоящий талант, если он умеет без „поэтических красот“, без явных ухищрений (и, кстати, без сентиментальности) передать глубокое очарование жизни так хорошо, так верно, что кажется, будто ты сам все это знал давно и лишь не мог выразить». Эта рецензия стала событием не только для Бориса, но и для всех нас. Так о нас еще не писали.

У него первого завелись деньги. Помню, меня поразил своей роскошью гуляш за 3.60 (в старых ценах), который он ел в служебном буфете Камерного театра, куда мы захаживали. Но он был широкой натурой, любил угостить. Он одалживал всем. Многие не отдавали годами, некоторые так и не отдали.

Недавно я проходил по Тверскому бульвару и в который раз ощутил пустоту в душе при виде огромного странного сквера между бульваром и Бронной. Чего там только не было! И кинотеатр «Новости дня», и «Шашлычная», и аптека на углу, и знаменитый на всю Москву пивной бар № 4.

Учившийся со мной болгарский поэт Димитр Методиев как-то воскликнул при встрече:

— Пятую годовщину Победы мы отмечали в баре, помнишь?!

Как не помнить! В 1950 году День Победы был еще рабочим днем. Мы после занятий наскребли сколько у кого было и посидели, с воспоминаниями, с песнями, во втором зальчике, в полуподвале.

В том же году Борис Бедный женился. С Ней он познакомился после войны в Сыктывкаре и иногда говорил в общежитии в своем стиле:

— Есть, есть, скоро прибудет. Герцогиня де Шаврёз…

Слушали с недоверием. Но герцогиня прибыла. Ее звали Маша.

Она работала стюардессой на авиалинии Сыктывкар — Быково. Они поселились в Переделкине, на пустынной нилинской даче. Почти каждое утро муж уезжал в Москву, возвращался к вечеру. До окончания института оставалось еще два года — это было известно. До принятия в члены Союза — о чем он, разумеется, не знал, — полтора. (Тоже совпадение: нас приняли одновременно, и членские билеты мы получали в один день.)

Молодая жена гуляла по участку, сидела в комнате, недоумевала, томилась. Однажды надумала уезжать. Борис еле отговорил, убедил, что все наладится. Постепенно появлялись новые знакомые. Зашел как-то к Нилину высокий бодрый старик, учтиво поклонился, вступил в разговор и неожиданно спросил, умеет ли Маша ловить стулья. Она растерялась. Он же, объяснив, что это очень полезно для здоровья, для развития координации движений, бросил ей стоящий на террасе стул. Маша поймала. Старик остался очень доволен и откланялся. Так она познакомилась с Корнеем Ивановичем Чуковским.

Часто общался с ними, когда бывал на даче, сам хозяин Павел Филиппович Нилин, многое рассказывал в стиле, отчасти схожем со стилем Бедного, но более разработанном, — когда не всякий сразу поймет, где в шутку, а где всерьез. Себя он, на удивление Маше, именовал Ниловым.

Заходили и свои, институтские ребята — Тендряков, Завалий.

Прожили там Бедные пять лет.

Он выпустил немало книг. Наиболее известная его вещь — «Девчата». Она была переведена на пятнадцать языков. По написанному им же сценарию был поставлен одноименный фильм, имевший грандиозный успех. В чем же дело? Конечно, это не психологически углубленная, «густая» проза.