Движения и стоны сразу прекратились. Анжела, совершенно обнаженная, сидела на моей стиральной машине, держась о причудливо извивающийся хромированный змеевик отопления руками, а Нилов мял ее ягодицы, как раз совершая одно из самых глубоких и наверняка приятных проникновений во влажную плоть брюнетки. Мое появление было для них, мягко говоря, обломом. Я стояла, глядя то на точеные формы Анжелы, то на красивое тело Нилова, на его возбужденное мужское достоинство, которое он и не собирался прикрывать. На его лице не выразилось ни досады, ни страха. Как будто происходящее — это все в порядке вещей.

— Добрый вечер, — тихо сказала я. — Большая стирка?

— Присоединяйся, — негромко сказал Нилов. Я обалдела. Оглянувшись, я поняла, что это слово обращено в мой адрес. Такой наглости я не ожидала. Это было похуже фотографий, которые я получила перед своим третьим разводом. На них был мой муж и совсем не привлекательная полная дамочка, занимавшиеся сексом. Но теперь мне пришлось наслаждаться этим зрелищем живьем, в натуре, ощущая все запахи, слыша все звуки. Ко всему, мне предложили стать третьей. Как легко: «Третьей будешь?»

Анжела, кажется, решила, что хуже всего придется ей. Она уже освободилась от крепких объятий Артема, сползла с машинки и поспешно завернулась в первое попавшееся полотенце. Выйти из ванной она не могла, потому что в проходе стояла я. Создавалось впечатление, что она продумывает, как бы прошмыгнуть мимо. Нет, не выйдет. Чуть запрокинув голову, я с презрением взирала на эту парочку. Как странно, но мое сердце стало успокаиваться. Мои ощущения укладывались в емкое слово: конец. Конец — всему делу венец. Все рухнуло, а я ощущаю прилив умиротворенности? Почему? Я попросту попала в привычную ситуацию: обжигаюсь в который раз, пора бы привыкнуть. Истерик не будет точно. Но на сей раз ожог выдающийся, красным пятном не обойдется. Наверняка кожа будет слазить кусками.

— Я могу идти? — не выдержав молчания, спросила Анжела. Она все еще казалась мне привлекательной. Бедная девочка, не смогла отказать красивому, но чужому мужчине. Он был мой. Был… был. Все-таки грустно.

— Иди. — Я отошла от проема двери и добавила: — Ключи оставишь на вешалке в прихожей.

— Хорошо, — кротко отозвалась Анжела.

Когда через несколько секунд громко закрылась входная дверь, Нилов заметил:

— Она не успела одеться.

— Да, бедняжка надевает трусики прямо в подъезде, — спокойно произнесла я. — Простудится, чихать будет.

— Дуся, давай не делать из мухи слона.

— Действительно, какая мелочь: застать своего мужчину с другой. Я понимаю. Охота пуще неволи.

— Но ведь идеальная пара — это я и ты, а эта пигалица здесь ни при чем. — Наконец Артем соизволил нагнуться за своими плавками. До сих пор они сиротливо лежали на полу.

— Одевайся и уходи, — сказала я. Мне больше не о чем было говорить с мужчиной, у которого столь странные понятия об идеальной паре. Я сама далека от примера высоконравственного поведения, но даже в мои широкие, демократические понятия свободы любви и секса не входит такая явная измена. Однако я не должна была показать, что уязвлена. Пусть не думает, что этот эпизод, каким стало наше знакомство, был для меня важным. У меня возникла идея.

Я вышла из ванной комнаты и на негнущихся ногах прошла в гостиную. Только теперь я заметила, что оставляю за собой следы: на улице слякотно. Черт с ними. Вымою полы — всего-то дела.