Марина взяла ключ, но сказала:
Боязно, от чужой квартиры, а ну как опять обворуют?
Наташа сказала, что воровать - нечего. Остатки она отвезет свек рови, а деньги, - совсем немного, - возьмет с собой.
На этом и расстались.
Наташа проснулась очень рано и сразу же встала. Не хоте - лось валяться. Хотелось действовать. Она, в принципе, не привыкла к безделью, потому что, сколько помнит себя, всегда работала, за исключением того времени, когда Гарька был маленьким. Выпила кофе, покурила. Она не хотела признаваться себе, что ждет этого маленького странного мента. Она отгоняла от себя эту мысль, но она вновь и вновь возвращалась, - почему он пришел к ней? Доводы Марины, конечно, были дурацкими. А тогда
- что? Она вынула из ящика иконку и надела её на шею. Золото за холодило грудь, и она сняла её. Бесцельно бродила по квартире, думала то о том, то о другом, ни на чем не останавливаясь.
Настала уже половина двенадцатого... Чего она ждет? Надо оде - ваться и выходить.
Пока она доедет! Только на дорогу чашку кофе. Только она на - лила кофе, как в дверь позвонили. Она даже вздрогнула, так уже не ждала звонка.
Она не спросила, кто? - открыла сразу. Перед ней стоял Валентин.
В том же плаще, но лицо более хмурое, чем вчера.
Он сказал:
Наталья Александровна, я просто рядом был и вот зашел. Тем бо-лее, что я вам ещё кое-что привез...
Она засмеялась:
Вы, как дед Мороз. Проходите. Снимайте свой плащ, - сказала она ему, как ребенку, - у меня кофе горячий, а погода сегодня отвратительная.
Наконец он молча снял плащ.
Проходите в комнату, я сейчас все принесу... Она быстро собра-ла все на поднос и принесла в комнату. Он сидел, опустив голову на руки. Что с ним? Но подходить близко к нему она не решилась. На столе лежал маленький букетик мелких астр, сделанный бутонь-еркой. Она поняла, что это ей, но ничего не сказала, а пошла, налила воды в китайский вазончик и поставила туда бутоньерку. Она была очаровательна. Он смотрел, как она ставит цветы.
Это вам, - сказал он, - я про них забыл... Хотел сразу от-дать...
Неважно, они прелестны. Люблю маленькие букеты. Мне там, в Ев-ропе, дарил такие бутоньерки один старик, милейший, мсье Бури, он, видимо, любил меня...
И я вас люблю, - сказал он, не повышая голоса, без выражения и интонаций.
Что? - переспросила она, так как подумала, что ослышалась.
Он посмотрел на неё своими темными сегодня глазами:
Я сказал, что и я вас люблю.
Что ей делать? И что это значит? Может быть, он - сумасшед - ший? Так ей никто не признавался. Обычно начинаются попытки объ - ятий, поцелуев, бессмысленных слов... Но что-то надо говорить.
Нельзя же сидеть и молчать. Она сказала:
Я вас не понимаю... - Ей не нравилось имя Валентин, оно не шло ему и она старалась обходиться без имени.
Он откликнулся:
И не поймете...
Но тогда зачем вы это сказали, Валентин, ведь это сущая неп-равда и для чего она вам? Что вам от меня нужно? - в голосе её зазвучала истерика, потому что она подумала, что ему от неё что-то надо. Еще вчера было надо, не деньги, нет, но что-то. И он таким пошлым образом хочет её купить и получить то, что ему надо. Но неужели он считает её такой дурой? Она чуть не заплака-ла.
Вы меня обидели... - сказала она и еле сдержала слезы.
Он посмотрел на неё каким-то погасшим взглядом и сказал:
Да, я знаю...
Зачем? Что я вам сделала? - спросила она и подумала об обсурд-ности происходящего. Пусть он ей объяснит.
Так получилось, - сказал он. - Я не думал, что так получит-ся... Не ждал.
Но тогда... - она выдавила из себя эти слова, - тогда вам надо уйти.
Я знаю, - сказал он, - я сейчас уйду. - Посмотрел на неё непо-нятным взглядом и добавил: - А вы меня боитесь.
Нисколько, - сказала она небрежно и громко, но поняла, что он прав, она его боится. |