Я слышу шум открывающейся двери и поворачиваю голову. Джек выходит и дет ко мне, садясь рядом.

— Это моя последняя сигарета, — говорю я ему.

— Дай мне тоже.

Я с удивлением смотрю на него.

— Я не знал, что ты куришь.

— По крайней мере, больше нет, но я не могу позволить тебе выкурить последнюю сигарету в одиночку.

Я подношу зажигалку к его сигарете, он глубоко затягивается.

— Забавная вещь, — произносит он. — Я всегда думаю, что они вкуснее, чем на самом деле.

— Хммм.

Несколько секунд мы сидим молча.

— Месть — это обоюдоострый меч, — мягко говорит он.

Я сразу понял, что он имеет ввиду. Он имеет в виду смерть Тони.

— Я сделал это не ради мести. Если бы я мстил ему, я выбрал бы медленную и мучительную смерть. А так он умер слишком легко.

— Тогда почему ты это сделал?

— Я сделал это, потому что такие люди, как он, не должны существовать в обществе. Они отравляют все, к чему прикасаются. Если их нельзя изолировать, потому что у них есть отцы — могущественные судьи, то их следует изолировать по-другому.

— Как ты это сделал?

Я пожимаю плечами.

— Я знаю одного парня, который раньше работал в КГБ. Это химическое вещество, имитирующее сердечный приступ. Единственное доказательство — небольшой след от укола. Можно укол зонтика. Моим методом была шлюха.

Он кивает.

— Смерть Тони была не местью, а расплатой за тех троих, которые не проявили милосердия к моим лошадям, вот им я точно отомщу.

Дверь открывается и появляется старшая дочь Джека, Лилиана. Она самый потрясающий, самый умный ребенок, которого я когда-либо встречал. Правда, я не много встречал, но уверен, что она уникальна.

— Ты куришь, папочка? — говорит она.

— Не совсем, — отвечает Джек, бросая сигарету и придавливая ее своим ботинком. Она залезает к нему на колени и невинно смотрит в лицо.

— Ты знаешь, что мне придется рассказать маме, что ты куришь?

— Тогда мне придется сказать маме, что ты съела три ложки варенья прямо из банки.

Она на секунду задумывается.

— Это так же плохо, как выкурить пять сигарет?

— Я выкурила одну сигарету, Лилиана. Одну. Но… ты съела три ложки варенья.

Она прикусывает нижнюю губу и внимательно обдумывает свое положение.

— Хорошо. Я не скажу маме, если ты тоже не скажешь.

— Договорились, — отвечает ей отец.

Она поворачивается ко мне, ее голубые глаза блестят в темноте от предвкушения.

— Итак, дядя Тайсон, тетя Иззи знает, что ты куришь?

Я начинаю смеяться. Как я уже сказал, нет такого другого ребенка, как маленькая Лилиана Иден.

Эпилог

Иззи

Год спустя.

Как я люблю тебя

— Кристофер Флинн, давай помогай мне!

Я ненавижу лазить на коленях в красивом платье и на шпильках, но я не могу найти второй ботинок Криса, хотя мы уже опаздываем. Под диваном есть все — мелки, гоночные машины, но ботинка нет.

— Клянусь, нужно позвать ангела, чтобы он нам помог!

— Нашел его, мамочка!

Тайсон опускает Криса себе на плечо и надевает ботинок на его маленькую ножку, пока он смеется и визжит, и колотит ладошками отцу по спине.

— Покачай меня! Покрути! — кричит он.

Вместо этого Тайсон ставит его на ноги.

— Не сейчас, малыш.