— Как интересно! — проговорила Гардения. — Я помню, как мы с мамой были потрясены, когда прочитали, что мосье Блерио перелетел через Ла-Манш. Кажется, французы постоянно придумывают такое, что позволяет им оставлять все страны далеко позади.

— Не всегда! — запротестовал Берти. — В старом британском льве еще теплится жизнь. Ты со мной согласен, Вейн?

— Надеюсь, — угрюмо промолвил лорд Харткорт, — но нам придется признать, что в воздухе французы нас обошли.

— О, мне так хотелось бы встретиться с мосье Блерио, — сказала Гардения. — Кто-нибудь из вас знаком с ним?

— Ну, я могу представить вас Густаву Хаммелю, а он, в свою очередь, познакомит вас с Блерио, — заверил ее Берти. — И есть еще англичанин, который много летал, — Клод Грехэм-Уайт. Ты знаешь его, Вейн?

— Встречался, — ответил лорд Харткорт. — Полагаю, времена, когда женщины станут летать в небесах, придут не скоро.

— Не будьте таким высокомерным, — взмолилась Гардения. — Если вы будете говорить подобные вещи, я примкну к движению суфражисток и буду бороться за права женщин!

— Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышал, — сказал Берти. — Эти женщины превращают себя в чертовски надоедливые создания — прошу вас, Гардения, простите меня за подобные слова, — когда ругаются, кричат в парламенте. Это кого угодно заставит устыдиться своей принадлежности к этому полу!

— Я сама не собираюсь голосовать, — сказала Гардения, — но думаю, женщинами помыкают: во-первых, родители, а во-вторых, мужья. У женщины нет возможности самостоятельно принять решение или сделать то, что она хочет.

— Я разрешу вам делать все, что вы пожелаете, — тихо проговорил Берти.

— Вы очень добры, — беспечно заметила Гардения, — но ведь я не смогла бы поехать с вами сегодня, если бы тетушка сказала «нет».

— Почему же она передумала? — спросил Берти, с потрясающим изяществом объезжавший две стоящие у тротуара машины.

— Не могу представить, — быстро ответила она, не имея ни малейшего желания продолжать обсуждать этот вопрос. — Должно быть, потому, что женщины непредсказуемы.

— Предоставьте судить об этом нам, — засмеялся Берти. — Я всегда считал женщин таковыми. А ты, Вейн?

Казалось, лорда Харткорта этот разговор совсем не интересовал. И он спросил совершенно о другом:

— Что вы думаете о лошадях Берти, мисс Уидон? Вы согласны, что они великолепно подобраны?

— Конечно, — ответила Гардения, — и думаю, господин Каннингэм поступает правильно, что держит лошадей, а не эти шумные дымные автомобили. Такое впечатление, что у всех молодых людей в Париже есть машины.

— За исключением щеголей, — поддразнил лорд Харткорт Бертрама. — Все настоящие пижоны разъезжают в экипажах и сами правят лошадьми. Вы тут увидите пару таких экипажей, соперничающих с Берти, да и лошади попадаются прекрасные.

— Меня вполне устраивают ваши, — улыбнулась Гардения.

— Серьезно? — Берти был полон энтузиазма. — Как же замечательно. Мне так редко делали комплименты в последнее время, поэтому я особо ценю те, которые мне все-таки перепадают.

— Не поощряйте его, — с насмешливой серьезностью попробовал настаивать лорд Харткорт. — Если вы не перестанете, ему захочется править шестеркой, а тогда мы ни за что не проедем под Триумфальной аркой.