И хотя голос мой звучал неуверенно и хрипло, филологиня, видимо, испугалась свалившегося на нее разоблачения и, не обронив ни звука, цапнула с полки пухлый пакет, выставила перед собой шампур и кинулась к разобранной кладке в стене. Я с визгом отпрыгнула в сторону, освобождая ей дорогу. Бабка, видимо, не рассчитывала на столь легкую победу, а была настроена на рукопашный бой, потому что, оказавшись у цели, растерянно повертела головой и вдруг, резким движением босой ноги выбила у меня из рук фонарь, которым я не прекращала освещать ее мечущуюся у стены фигуру.

Фонарь снова с грохотом стукнулся об пол. Я отвлеклась на него, а когда подняла и направила на источник шума, что доносился от дыры, то успела заметить лишь мелькнувшие и тут же скрывшиеся в дыре пятки. Сбоку от лаза, на внушительной куче земли и кирпичей, лежал сброшенный беглянкой леопардовый халат.

Нет, мне просто интересно, как бы вы поступили на моем месте? Неужели бы предпочли трястись в неглиже от холода, когда рядом с вами имеется хоть и грязная, но теплая вещь? То, что в этом халате некоторое время форсила сумасбродная филологиня, для меня в тот момент не имело ровным счетом никакого значения. От холода у меня не попадал зуб на зуб. Итак, я подняла с пола брошенную Виолеттой вещь, облачилась в нее и невольно поежилась — так мерзко благоухал мой трофей.

То и дело принюхиваясь к себе и приплясывая босыми ногами на ледяном полу, я потуже затянула поясок, нахлобучила на голову капюшон и полезла по полкам к крышке люка, как обезьяна по веткам пальмы. Эта крышка располагалась прямо по центру потолка, а в качестве запора находчивый Эдуард приспособил ржавый металлический лом. Он просунул его плашмя сквозь ручку так, что одна часть лома, та, что покороче, приходилась на потолок, а вторая, длинная, подпирала саму крышку.

Я подергала железный стержень за ближайший ко мне конец и поняла, что вытащить его из ручки будет не так-то просто. Забралась повыше и снова потянула лом на себя. Он даже не сдвинулся с места. Тогда я ухватилась за кусок железа обеими руками и что есть силы дернула на себя. Ржавый лом слегка подался в мою сторону, но до окончательной победы было далеко. Упираясь одной ногой в стену, второй — в верхнюю полку, я тянула и тянула изо всех сил…

Как я уже говорила, в погребе было темно, холодно и страшно. Где-то там, над моей головой, раздавались приглушенные голоса и звал меня по имени любимый. Я старательно кричала Вадьке в ответ и даже, отвечая, сорвала себе горло, но, чувствую, усилия мои пропали втуне. Коварный штырь, как я ни пыжилась, из ручки не шел. Тогда я решила взять препятствие измором. Уяснив для себя, что тянуть лом бесполезно, я стала его раскачивать и выкручивать. И потихоньку, полегоньку он поехал в сторону. Ритмично поворачивая железяку по часовой стрелке, я таки вывинтила распорку из ручки.

Лом с грохотом обрушился вниз, и я, не помня себя от радости, изловчилась и молниеносно откинула крышку люка в сторону. Торопясь побыстрее выбраться на волю, к друзьям и близким, высунула как черт из табакерки голову наружу и даже не успела пискнуть, как получила по мозгам тяжелым тупым предметом.

Что было потом, я не помню, но только очнулась я в кухне нехорошего дома. Я лежала на полу и отворачивала лицо от струи холодной воды, что настойчиво лилась мне на лоб. Это Вадька, склонившись над поверженной женой, возвращал меня к жизни.

— Ну и зачем ты эту хрень на себя нацепила? — тыча пальцем в леопардовый халат, обиженно спросил он, лишь только я открыла глаза.

— На редкость дурацкая затея, — заметил Толик. — Хорошо хоть, успели тебя под руки подхватить, прежде чем ты упала обратно в погреб…

И все закивали, соглашаясь с Алкиным другом, что да, действительно, хоть в этом мне повезло.

— Мы ж подумали, что ты — призрак, — возмущенно сообщила Галка, — вот и шарахнули тебя колотушкой по башке.