И тут же, повернувшись к секретарше, спросила, словно продолжая один и тот же разговор:

– Он здесь?

– Вы по какому вопросу? – произнесла та ритуальную фразу и только после этого взглянула на меня лениво-высокомерно.

Я пожала плечами и жестом недоумения указала на дурацкую табличку «Главный режиссер». Вы же, мол, слышали, как меня к нему только что направили. Вот из этого соседнего кабинета.

Секретарша недовольно вздохнула, но кивнула мне благосклонно и добавила:

– Проходите, он сейчас один.

Входя в кабинет Лаптева и уже закрывая за собой дверь с табличкой «Директор», я увидела, как медленно открывается дверь напротив. А из нее выглядывает возмущенно-красная физиономия разгневанного менеджера по кадрам. У нее даже уши были красными.

«Какая же ты медлительная коза… – успела подумать я о ней удовлетворенно-злорадно. – Опоздала ты чуть-чуть, милочка!»

Лаптев сидел за большим письменным столом, изучал какие-то бумаги и даже не поднял головы, чтобы взглянуть на меня, когда я вошла. Что говорить и как себя в такой ситуации вести? Я представляла себе это не совсем четко. Поэтому решила, что самое лучшее – продолжать импровизировать. Я решительно подошла к столу и заявила:

– Наконец-то я вас нашла!

Глава 4

На столь неожиданную фразу Лаптев не мог не поднять головы.

«Да-а, – подумала я, увидев его неприветливое лицо, – веселый дядечка!»

Хотя, с другой стороны, чего бы это ему быть приветливым? Врывается неизвестно кто в кабинет. Неизвестно – зачем…

Он смотрел на меня, сдвинув брови, исподлобья, но я сразу поняла, что он смотрит так всегда, и угрюмый его вид вовсе не говорит о том, что настроение у него тоже угрюмое. Я ответила ему своим самым невозмутимым взглядом – приподняв брови и с легким поворотом головы поглядывая то в одну сторону, то в другую. С эдакой искренней птичьей непосредственностью.

«Какая актриса во мне пропадает!» – хихикнула я про себя.

Лаптев снял очки, хотя и так смотрел на меня поверх стекол, и спросил:

– И долго искали?

«Клюнул, голубчик! – подумала я. – Ничего он и не злой. Просто лицо у него такое. Мрачное. А голос так даже приятный».

– Все утро, – снисходительно удовлетворила я его любопытство.

– А зачем?

– В газете прочитала, что я вам нужна.

Лаптев выпятил вперед нижнюю губу, что, вероятно, должно было означать недоумение, задумался ненадолго и спросил:

– И кто автор статьи?

– Вы, – ответила я тоном, не оставлявшим места для сомнений.

– И о чем я там написал? – Лаптев никак не мог понять, о чем я говорю, или делал вид, что не понимает, в этом я разобраться не успела.

– О том, что ищете надежного человека с приятной внешностью и острым умом, – добралась наконец я до сути своего вторжения, но договорить не успела, потому что выражение лица у него изменилось…

Мои легендарные флюиды, похоже, подействовали на него, потому что мрачно сдвинутые темные брови Лаптева поползли вверх и приняли, вероятно, точно такое же положение, как и у меня.

– Зачем мне этот приятный и умный человек? – продолжал недоумевать Лаптев.

Я слегка засомневалась, что его недоумение не наигранное, но тем не менее подумала: «Да что они тут – все тупые, что ли?!»

– Чтобы давать ему сложные… и опасные… – последние два слова я произнесла с расстановкой, подчеркнув каждое из них движением бровей вверх, – поручения, о которых будем знать только вы и я… Конфиденциальные, как и было сказано в объявлении.