— Не буду, — пообещал высокородный и тут же забыл о своем обещании, скользнув руками по… скажем так — бедрам. Да простит меня преподаватель анатомии.

Джерг молчал несколько томительных минут. Мне это надоело и развернувшись я поспешила уйти.

— Во дворе, — понеслось мне вслед, — работают!

По лестнице я сбежала едва ли не кубарем. Переодевалась так торопливо, что в шорты едва не всунула обе ноги в одно отверстие, причесывалась уже на ходу.

Бежала я быстро, игнорируя вновь начинающуюся мигрень, зато, когда выбежала на задний двор… Джерг сволочь! Даже не так — подлая сволочь! Подлая, коварная и вообще!

Мои модели действительно работали! Они разбивали цветник и перемазанные с земле и торфе, на корточках утыкали ростки в землю. Грязные, уставшие, измученные, но… улыбающиеся, довольные и активно флиртующие с рабочими! Откуда Джерг набрал тридцать молодых, загорелых и накаченных мужчин, я не в курсе! Но то что все были полуобнаженными, с капельками пота на накачанных торсах и идеальными улыбками, это факт! Да еще и музыку включил! Романтика сплошная!

И тут взгляду моему представилась совсем уж непотребная картина — Алидан, та самая что вчера познала восторг творчества, стояла и хорошо поставленным голосом руководила собственно построением композиции. В руках ее сейр с планом, а вот рядом… единственный не обнажившийся до штанов мужик, зато с расстегнутой рубашкой. И вот это чудо, явно передавшее высокородной бразды правления, подходит на шаг ближе, одной рукой обнимает ее за талию, второй указывает на что-то в схеме… А Алидан — улыбается ему! Причем не просто улыбается, знаю я эту улыбку, называется 'Да, любимый'!

— Мммодели! — заорала я, срывая связки. — А ну живо все в гостиную!

Гул голосов и смеха, до этого царивший нарождающимся цветником, мгновенно стих. На меня посмотрели все и радом. Мужчины недовольно, девушки… еще более недовольно. Сани так вообще сплюнула от досады и, оторвавшись от мужика, к которому игриво бедром прижималась, направилась ко мне. За ней потянулись и остальные… Чувствую себя матерью-настоятельницей женского монастыря, в который временно мужской монастырь забрел.

Строй испачканных землей девушек в ну очень коротких шортах и безобразно узких топиках, промаршировал мимо злющей меня. Черт, я рычать сейчас буду. А красиво идут… судя по голодным взглядам мужской составляющей устроителей клумбы. Последней подошла Алидан, остановилась напротив меня, взирая с немым укором. Ага, уже пожалела. Это как в анекдоте с тараканами, тут расслабляться нельзя.

— В дом! — заорала я. — Живо!

И я осталась одна, перед лицом недовольных работников ростков и удобрений.

— Если еще раз, хоть пальцем… — начала я, поняла что забрела не в ту степь и постаралась исправиться. — Если еще хоть кто-то… — среди покинутых ухажеров появились те, кто рискнул улыбнуться и все, я очень сильно злая. — Улыбаться вредно, — наставительно сообщаю, — это делает зубы беззащитными. И в следующий раз, господа фермеры, думайте, рядом с кем скалитесь! Мои модели вам не доярки доморощенные!

И что я несу? Но улыбаться перестали. Разворот, и я покидаю двор. Дверь за собой заперла… на всякий пожарный. И вот теперь я буду кого-то убивать! А хорош Джерг, ничего не скажешь! Сваху соблазним и рвение ее к работе тем самым поуменьшим, а девиц раздадим местным бугаям и вот оно джерговское счастье!

Стоп. Я остановилась маленькой проходной комнате, от которой шла развилка как раз в гостиную отданную нам на растерзание. Комната была узкая, на окне зеленая занавеска… сорвала ее и продолжила путь, раздирая на маленькие полосочки.