— Дел, — позвала я, — ты чего там?

— Дисквалификация на пять дней, — не поднимая головы, ответила высокородная. И я уже думала уйти на кухню, как Далия вскинула голову, пристально посмотрела на меня и шепотом спросила. — Тиа, скажите, только честно, а я… смогу стать журналисткой?

Мама! Если Алидан после этого задания увлечется художественной резьбой по фруктам это куда ни шло, но если Далия Раян после работы со мной подастся в вольные журналистки — Джерг-старший придушит и спишет все на приступ нестабильности!

— Эм, Дел, я не думаю, что твоя семья это одобрит, — осторожно начала я.

Девушка чуть сузила глаза, красивые такие синие глазки и ледяным тоном прервала мои начинающиеся разглагольствования:

— Я вас не о семье спрашивала, Тиа! Я спросила вас, как уважаемого мной человека, как профессионала, как женщину, добившуюся самостоятельности и сделавшей себя!

Ох, девочка. Наплевав на растущий голод, я подошла к высокородной, взяла стул и села напротив — не рядом, потому что… так лучше.

— Знаешь, Дел, — я грустно улыбнулась, — я понимаю, что ты имеешь в виду… Надоела власть патриархальной семьи, да? — она кивнула, сжав зубы. — Понимаю, — на этом завершилась часть, где мне позволено было быть мягкой и человечной. И пристально глядя на генномодифицированную, я предельно жестко продолжила. — Только ты должна знать, что в семье тебя защищают! В семье о тебе заботятся! Семья с тобой в будни и праздники! А теперь что касается моей самостоятельности… Да, Дел, я сделала себя сама, я добилась всего в жизни сама. Чего мне это стоило? Счастья, Дел, моего счастья! Чем я плачу за возможность быть себе хозяйкой? Одиночеством! Диким, изматывающим, разрушающим одиночеством, от которого хочется выть! Я всегда одна — но особенно тяжело переживать свое одиночество в праздники! Когда никого рядом… совсем никого. И болеть одной страшно, страшно и тоскливо… Так что думай, Дел. Я тебя не отговариваю, журналистика — профессия интересная, увлекательная и, наверное, даже захватывающая, но семья не одобрит. Ты станешь отверженной. В твое тело вживят чип контроля, который будет срабатывать каждый раз, когда эмоциональный фон усилится. Малейшее раздражение и гнев и тебя вырубят минут на десять. Просто вырубят! Думай.

Я встала, все же надеясь дойти до кухни и так и замерла — в дверях стоял Джерг. В том, что он все слышал сомнений не было.

— А подслушивать некрасиво! — заявила я высокородному, гордо вздернула подбородок и решительно пошла есть.

Путь мой пролегал мимо этого… интригана генномодифицированного и прямиком к Лидии. Джерг дождался, пока я подойду достаточно близко, для того, чтобы схватить за руку, чуть дернуть на себя и произнести:

— Ваша подруга, та с которой ночью у вас был… служебный разговор, требует вас очень срочно. И я бы не стал отвлекать вас от… нытья по поводу собственного одиночества, в котором виноваты только вы и больше никто, но она очень просила.

Язвительные речи были готовы устремиться вслед за потоком моего негодования, но… Олитта зря панику поднимать не будет, не тот человек. И я, несмотря на бурчание возмущенного голоданием желудка, побежала сначала к себе в комнату за сейром, а потом в комнаты Джерга, за связью.

Едва вошла, на сейре высветились непринятые звонки… двести семнадцать от Киану! Восемь от Джерга-старшего. Один от моего юриста и шесть от Ивлассии. Но начала я с того, который стремясь за звонками Киану высветился цифрой '56 непринятых'.