Я опускаю глаза.

- И, Бог мой, Кас, часть меня желает, чтобы это оказалось возможным. Она спасла твою жизнь и отомстила убийце моего мужа, но ты не можешь и дальше следовать по этому пути.

- Почему нет? – спрашиваю я, в моем голосе слышится горечь.

- Потому что существуют правила, - отвечает она, - и их не следует нарушать.

Я поднимаю глаза и пристально смотрю на нее.

– Но ты не сказала «нельзя».

- Кас…

Еще одна минута, проведенная здесь, и я потеряю самообладание. Поэтому я поднимаю руки и направляюсь в спальню, закрывая свои уши, чтобы не слышать, о чем она говорит, пока я поднимаюсь по лестнице и задыхаюсь от миллионов слов, от которых хочется закричать во все горло. Томас кажется единственным заинтересованным человеком в том, чтобы прояснить эту ситуацию.

Анна ожидает меня в спальне. Ее голова движется так, словно у нее сломана шея; глаза закатываются и смотрят в мои.

- Сейчас это уже слишком, - шепчу я, а она в ответ двигает беззвучно ртом. Я не пытаюсь читать по ее губам. Слишком много черной крови по ним льется. Пока она медленно отходит в сторону, я стараюсь держать глаза на уровне ковра, но мне не хватает сил больше сдерживаться, поэтому, когда она бросается через окно, я успеваю заметить ее колышущее платье, а затем раздается звук ее падающего тела на землю.

- Будь оно все проклято! – мой голос перерастает в нечто среднее между рычанием и стоном. Кулак врезается в стену, обрушивается на комод; я сбиваю лампу со своего ночного столика. Слова матери до сих пор щекочут мои уши и звучат так естественно. Она считает меня школьником с фантазиями о героях, которые находят девушку и уезжают с ней на вечерней заре. В каком мире, она думает, я вырос?

- Вероятно, без крови не обойдется, - заявляет Томас опечаленным тоном, что не совпадает с его волнением в глазах. – Без нее почти никогда ничего не обходится.

- Да? Ну, если ее будет больше чем пинта, дай мне знать, остальное я сдам в банк, - отвечаю я, а он при этом широко улыбается. Мы стоим у его шкафчика, обсуждая ритуал, в котором он еще не достиг успеха, но, справедливости ради, прошло только полтора дня. Кровь, на которую он ссылается, это своего рода канал, соединяющий загробную жизнь, или же плата. Я не уверен, какой именно из вариантов правильный. Он рассказывал о ее двустороннем действии, словно она мост или дорожная пошлина. Возможно, и то, и другое имеет место быть, а с другой ее стороны, попросту говоря, будет платная дорога. Пока мы разговариваем, он ведет себя немного нервно, думаю, все потому, что он ощущает мое стремление. Небось, он считает, что я не высыпаюсь. Скорее всего, я выгляжу полным дерьмом.

Томас выпрямляется, когда подходит Кармел, как всегда смотрясь в десять раз лучше, чем мы. Ее светлые волосы закреплены заколкой, живо подпрыгивая при движении. От сверкания ее серебряных браслетов моим глазам больно.

- Хей, Томас, - обращается она. - Хей, Кас-зомби.

- Привет, - отвечаю я, - Так ты слышала, что случилось.

- Да. Томас рассказал. Довольно жуткая фигня.

Я пожимаю плечами.

– Все было не так уж плохо. Рикка действительно выглядела впечатляюще. Тебе следовало пойти с нами.

- Что ж. Возможно, я бы и пошла с вами, если бы меня не выгнали из клуба, - она опускает глаза, и Томас внезапно занимает оборонительную позицию, извиняясь за Морфана и настаивая, что он повел себя дерзко, на что Кармел кивает, не отрывая глаз от пола.

Я замечаю кое-что неладное, когда смотрю на опущенные ресницы Кармел. Не думаю, что она видит, как я за ней наблюдаю, или, возможно, она считает, что я очень устал, чтобы что-то заметить, но даже в таком изнурительном состоянии я понимаю, в чем тут дело, и от этой догадки у меня перехватывает дыхание.