|
Думаю, он смотрел на Лео как на конкурента, который хотел занять его место. Что и говорить, многие в правлении желали бы видеть генеральным директором Лео, а не Ивара. Как-то раз он собрал совещание. Я тогда дорабатывала в фонде последние дни – дело было как раз накануне нашей ночной встречи с Лео. Предполагалось обсудить, помимо прочего, кандидатуру моего преемника в фонде. Но, как это всегда бывает, разговор зашел о другом. Ивар с самого начала был на взводе. Вероятно, он, как и я, предчувствовал: что-то должно произойти. Но Лео так и сиял. В ту неделю он редко показывался на работе, и Ивар на него наехал. Когда он обозвал Лео лицемером и трусом, тот только улыбнулся и тем самым спровоцировал Ивара на дальнейшие оскорбления. Он разбудил в Иваре расиста – самое худшее, что в нем было. И Ивар обозвал его бродягой и цыганом. Я думала, Лео не станет обращать внимание на идиота, но он рассвирепел. Он налетел на Ивара и вцепился ему в горло. В буквальном смысле. Я бросилась их разнимать, Лео упал на пол. Он был вне себя от ярости. Помню, все бормотал: «Мы не такие… мы лучше…»
– И что Ивар? – Сидел на стуле весь красный как рак. Потом нагнулся к нам, извинился и сразу ушел. А я осталась сидеть рядом с Лео на полу. – И что было дальше? – Микаэль просто сгорал от любопытства. – Ничего, насколько я помню. До сих пор не могу понять, что тогда случилось с Лео. Просто безумие какое-то… – Разве не безумием было обзывать его цыганом и бродягой? – Это вполне в духе Ивара, – кивнула Малин. – Он ведь, в сущности, неотесанный болван, а уж если слетает с катушек… С тем же успехом он мог бы обозвать Лео свиньей, для Ивара это одно и то же. Думаю, это у него от отца. Эгрены всегда считали себя белой костью. Теперь я жалею, что вообще связалась с ними. Микаэль кивнул и глотнул из бокала. Наверное, ему следовало бы задать еще какой-нибудь вопрос, по крайней мере, как-то утешить Малин, но в голове крутилось другое. В этот момент он понял, каким образом Лисбет может быть связана с Лео Маннхеймером. Кто-то из ее предков по матери тоже был цыганом. Как будто отец Агнеты. Именно поэтому мать и попала в Реестр, который позже был признан незаконным. – Но ведь это не так, – задумчиво заметил Блумквист. – Что не так? – Что Ивар на самом деле считал себя белой костью. – Считал, как мне кажется… Странно, конечно, Маннхеймер как будто имел для этого не меньше оснований. Слушай, – она внимательно посмотрела на Микаэля, – с какой стати тебя это вообще заинтересовало? – Сам пока не знаю. Малин заметно погрустнела, и Микаэль снова обнял ее за плечи. Сейчас он был уверен в одном: что будет искать дальше. Он углубится в историю; дойдет до старинных приходских книг, если потребуется.
В отличие от своей покровительницы, Тина не отличалась ни решительностью, ни характером. Но она была рослой, жилистой и быстрой, и ее удар – особенно непрямой – отразить оказалось не так-то просто. Лисбет лишь удалось его ослабить. В ушах зазвенело, загорелась щека. Саландер быстро оправилась и встала в стойку, но, к ее изумлению, Тина и не думала продолжать борьбу. Вместо этого она уставилась на свою госпожу округлившимися от ужаса глазами. Изо рта Бенито тянулась струйка крови, разветвлявшаяся на множество ручейков, быстро заполнявших трещины в бетонном полу. Тина побледнела. – Бенито, ты жива? – прошептала она. – Жива, – ответила за «гангстершу» Саландер, хотя совсем не была в этом уверена. Ей и раньше приходилось отправлять людей в нокаут – и на ринге, и так, но в большинстве случаев ее жертвы вздрагивали, стонали или издавали какие-либо другие звуки. |
