– Чего проще, – ответила Сильвия, – сейчас покажу!

Сдернув через голову свой халат, она швырнула его на тахту. Под ним оказался лифчик и узенькие, не столь чистые, как халат, трусики; все это также было немедленно сброшено. Лицо Китти изобразило неподдельный ужас. Понятия не имею, что изобразилось на моем. Тело Сильвии не способно было внушить мне мысль о красоте, или здоровье, или сходстве, или несходстве с другими женскими телами, потому что его венчала голова Сильвии с лицом Сильвии и потому что оно принадлежало Сильвии, – мне это было предельно очевидно; единственное, что я заметил (или просто отметил), – это юное тело. Насколько я мог судить, фигура у Китти, пожалуй, почти не изменилась со временем и, если присмотреться попристальней, по всем статьям превосходила фигуру Сильвии; и все же я прекрасно понимал, что в данной ситуации это уже помочь ей никак не могло. Одновременно меня охватила дрожь от ощущения во всем этом чего-то гомосексуального.

– Вот что он во мне нашел! – провозгласила Сильвия. – А теперь вон отсюда, старая каракатица, пока я тебе не наподдавала!

Сильвия двинулась на Китти, та замахнулась на нее своим зонтиком; всякий зонт потенциально опасен, как копье, но малоэффективно использовать его в качестве дубинки. Легко увернувшись от удара, Сильвия сцепилась с Китти. Выйдя из ступора или поборов брезгливое чувство возможного прикосновения к Сильвии, я ринулся их разнимать. Сильвия двинула мне коленом в пах, после чего я примерно на полминуты выбыл из строя, как сквозь пелену слыша шум борьбы и гневные выкрики Китти. Затем – стук упавшего тела. С трудом приоткрыв веки, я увидел Китти в полураспластанном положении, полуприжатой к полу коленями сидящей на ней Сильвии. Действие застыло на этой точке на несколько мгновений, но тут взгляд Сильвии, крутившей по сторонам головой, упал на некий увесистый, из какого-то камня с прожилками и величиной с человечью голову предмет в метре от нее на низеньком столике, с виду похожий на абстрактную скульптуру в форме кома. Она потянулась с колен за этой штуковиной, не давая Китти вырваться. Поднявшись, я сделал шаг вперед и обеими руками схватился за руку Сильвии выше локтя. Мгновенно с силой дернул и резко повернул, после чего отпустил, даже в этих обстоятельствах отметив, что позаимствовал у борца с немецкой фамилией, а также у того Нечто с острова Борнео этот прием, исполненный и тем и другим потрясающе эффектно в тот вечер оказания услуги. Сильвия, совершив боковой перелет через всю комнату, вмазалась в стенку. Не дожидаясь, пока она поднимется на ноги в месте приземления, я, подхватив Китти вместе с ее зонтиком, кинулся вместе с ней из комнаты и из квартиры. Лифт нас ждал.

– Ну как вы?

– Нормально. – Прикрыв внутренние двери, я нажал кнопку нижнего этажа. – Почти. А вы?

– Не знаю. Как я выгляжу?

Китти говорила, как в полусне. Одежда ее была в беспорядке, но осталась цела; волосы умеренно всклокочены, как у безумной; на лбу несколько параллельных неглубоких царапин с уже запекшейся кровью; на левой щеке алели два пятна, побольше и поменьше. Я опустил ладони на ее руки, сжимавшие зонтик.

– Как после небольшой потасовки. Ничего особенного. Что бы вы сейчас предпочли? Чашку чая? Или в дамский туалет?

– Нет, только в машину!

Мы сели в такси. Внутри Китти откинулась на спинку сиденья и принялась вздыхать, в то время как я, держа ее за руку, размышлял о том, что вот уже второй раз за этот день я столько всего пережил за краткий миг, гораздо больше, чем выдается на долю оперных персонажей: куда там хваленые ужасы, навеянные Дракулой и Франкенштейном! Через пару минут Китти принялась приводить себя в порядок. Она двигалась, как в летаргическом сне. Обычно она взвивалась, как гончая, при одном намеке на лоснящийся нос.