— Человек с небес виновен в поношении, — просто сказал он. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы вынести ему приговор, восстановить справедливость и очистить храм. Да пусть преобладает белый свет справедливости.

— А я-то думал, что здесь должно состояться судебное разбирательство, сэр, — прошептал стоявший рядом с Норденом лейтенант Томас. — Эти парни ведут себя так, словно вина Пикеринга общеизвестна и доказана, а они здесь лишь для того, чтобы вынести приговор!

Норден кивнул.

— Я все вижу, лейтенант. Но законы Лиминорра не похожи на земные. Однако, не волнуйтесь.

Две шеренги жрецов внезапно разразились то ли песнопениями, то ли стихами, причем правая шеренга истошными голосами выкрикивала стихи, а левая повторяла их, акцентируя каждый четвертый слог. Это было не пение и не речь, а нечто такое, что длилось почти пять минут и казалось совершенно гармоничным. Пикеринг стоял, как замороженный, когда волны звуков хлынули на него слева и справа.

Потом молитва закончилась. Ахрунтинок опять встал и начал перечислять преступления Пикеринга, вставляя какие-то старомодные словечки, что на Лиминорре, вероятно, считалось юридическим диалектом. Норден с трудом следовал за его словами. Если бы он не знал заранее, в чем именно состоит дело Пикеринга, то, вероятно, не смог бы понять, о чем говорит Хранитель Истины.

Когда Ахрунтинок закончил, хор жрецов ответил еще одной напевной молитвой, на этот раз медленной и серьезной, произносимой, скорее, в минорных тонах. Норден был рад, что приказал Хеонгу принести карманный рекордер. По всей вероятности, сейчас был их единственный шанс записать эту форму музыкального искусства лиминорриан.

Норден взглянул на свои часы. Было уже восемь утра — судебное разбирательство продолжалось больше часа, — но пока что ни слова не было сказано в защиту Пикеринга. Понятие лиминорриан о правовой системе было удивительным, хотя и не чрезмерно. Туземцы были горячими людьми, преступника поймали на месте преступления, поэтому всем было все ясно.

Ахрунтинок поднялся в третий раз. На этот раз Хранитель Истины описал природу преступления Пикеринга в пяти-шести коротких предложениях. В пользу местных жителей, подумал Норден, или, возможно, в нашу пользу. Затем Ахрунтинок прошел вперед, пока не остановился в трех шагах от неподвижного Пикеринга.

— Храм должен быть очищен. Богохульное преступление должно быть смыто. Из этого человека, который стоит на ступенях храма, нужно изгнать демона. Молитва и ладан очистят храм. Молитва и ладан очистят поселение от богохульства. Но демона может изгнать только кнут!

Жрецы тут же повторили три последних предложения Ахрунтинока. Все это показалось Нордену просто сценой из «Аиды». Очевидно, суд был тщательно отрепетирован.

Когда жрецы замолчали, эти слова подхватили все собравшиеся на площади туземцы.

— Молитва и ладан очистят храм. Молитва и ладан очистят поселение от богохульства. Но демона может изгнать только кнут!

Норден поглядел на Пикеринга. Лицо подсудимого было совершенно бесстрастно. Зубы сжаты, губы стиснуты пока он слушал последние ликующие слова.

— Теперь я даю слово Великому судье поселения Ирхик, — сказал Ахрунтинок.

Поднялся Махрлек.

Старик занял место, освобожденное Ахрунтиноком, подождал минуту-другую, пока напряженность в воздухе не натянется настолько, что земля, казалось, была готова разверзнуться под ее напором. Наконец он воздел руки вверх, постоял так, затем быстро опустил руки.

Толпа крикнула, как единый человек.

— Храм должен быть очищен, — сказал Махрлек. — Поселение нужно очистить от духа богохульства. Но тот, кто одержим демоном, должен быть излечен.