– Я буду пасту и салат. А ты? – хлопает ресницами, искусственно улыбается, пытаясь сделать вид, будто ничего не произошло. Ненавижу эти дешёвые игры.

– Стейк и кофе покрепче.

На самом деле в меню только пять или шесть позиций, поэтому выбирать особо не из чего. Всё же крыша здания – это не ресторан, а место для романтических посиделок. Вчера думал, куда бы сводить Юлю. Хотел, чтобы посторонние не мешали нам разговаривать, и в голову пришла только одна идея – выбрать особенное, уединённое место. Не прогадал.

– Ты мне нравишься, Юль, и я хочу узнать тебя получше. Давай сделаем так: я рассказываю что то о себе, а потом ты в ответ делишься чем то личным. Стесняться или бояться нечего – всё произнесённое останется между нами.

– Думаешь, мне есть, что рассказать?

– Конечно, у всех людей есть прошлое.

– Тебе не кажется это глупым? – вздыхает Юля. – Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

– А смысл мне врать?

– Не знаю. Все врут.

Нам приносят еду, и разговор обрывается. Не знаю, как подобраться к Юле – она сначала делает шаг навстречу, а потом пугается и отступает. Пытаюсь не давить, отшучиваюсь, корчу из себя понимающего мужика, но иногда так и хочется схватить её за плечи и грубо спросить, какого хрена она творит. Почему убегает от себя, стесняется, переживает из за пустяков? Столько вопросов без ответа.

Но я держу себя в руках. Понимаю: если переступлю черту, Юля навсегда закроется в своей скорлупе.

Доедаю стейк, пью кофе и пытаюсь собраться с мыслями. Что такого рассказать, чтобы она доверилась мне? В голову приходит только одна идея. Мучительное воспоминание, рана, которая никак не заживёт.

– Хорошо. Можешь мне не верить, но я всё равно откроюсь тебе. Взамен ничего не требую, – несправедливо, но я уже не знаю, как по другому раскрепостить Юлю. Делаю несколько глотков крепкого эспрессо и окунаюсь в отвратительные воспоминания. – У меня есть сестра Маша. В детстве и подростковом возрасте она была полненькой. Несколько лишних килограммов никак ей не мешали, но в девятом классе над ней начали издеваться. Обзывали толстухой, уродиной, дразнили, придумывали обидные прозвища. Мы с матерью пытались донести до Маши, что с ней всё в порядке. Подростки озлобленные, неуверенные в себе, вот и пытаются отыграться на тех, кто слабее. В один прекрасный миг показалось, что сестрёнка поверила нам, перестала комплексовать. Я никогда так не ошибался.

Жалею, что приехал на своей машине. Виски со льдом не был бы лишним.

– Одноклассники продолжали оскорблять мою сестру. Она стала загоняться по поводу веса, садилась на жёсткие диеты, почти ничего не ела – и это в пятнадцать лет! Я пытался отвести её к психотерапевту, но Маша воспротивилась. Ничего не помогало, она видела во мне лишь родственника, который ради приличия назовёт её стройняшкой, хотя на самом деле она жирная страшила. Так Маша себя обзывала. Я сдавал экзамен, когда это случилось. Позвонила мама, рыдала в трубку, называла адрес больницы. Я сразу бросился туда, – смотрю на тёмное беззвёздное небо, пытаюсь сдержать эмоции. – Маша выпила больше десяти таблеток но шпы, потому что сорвалась и съела шоколадный торт, от которого могла набрать лишние килограммы. Её чудом откачали в больнице.

Юля смотрит на меня испуганными огромными глазищами.

– Сейчас с ней всё хорошо? – спрашивает осторожно.

– Да. Она избавилась от загонов по поводу лишнего веса, стала бойкой циничной оторвой Вечно во что то вляпывается. В школе маму часто вызывали к директору из за того, что Машуня принципиально ходила в джинсах и футболке, а не в строгой чёрной форме. В университете сестрёнка тоже бросается во все тяжкие: распивает алкоголь в столовой, после полуночи пробирается в общежитие через окно, прогуливает пары, дерзит преподавателям.