Елена Арсеньева. Девушка с аккордеоном (Княжна Мария Васильчикова)
От автора Безумный, безрассудный ураган сметает все на своем пути, вырывая из земли и пышные садовые цветы, и скромные полевые цветочки, и влечет их неведомо куда, за горы, за моря, швыряет на убогую, чужую почву. И улетает дальше, оставив эти несчастные, истерзанные растения погибать. Но вот какому-то цветку удалось зацепиться корнем за землю-мачеху… а там, глядишь, приподнял голову и второй, да и третий затрепетал лепестками… Они ужасаются, они отчаиваются, они зовут смерть, потому что жизнь кажется им невыносимой. Однако они врастают в чужбину, живут, живут… и сами дивятся: как же это возможно после того, что они испытали, что они потеряли? У них больше нет ни дома, ни страны. У них все, в прошлом. Вот уж воистину совершенно как в модном романсе — все сметено могучим ураганом! Пора забыть прежние привычки, громкие имена и титулы, вековую гордыню, которая уверяла их в том, что они — соль земли, смысл существования тех миллионов простолюдинов, которые вдруг обезумели — и вмиг превратили спокойное, процветающее государство, называемое Российской империей, в некое вместилище ужаса, боли и страданий. Здесь больше нет места прежним хозяевам жизни. Титулованные дамы, представительницы благороднейших родов Российской империи; знаменитые поэтессы; дети ведущих государственных деятелей; балерины, которых засыпали цветами, которым рукоплескали могущественные люди страны; любовницы именитых господ — они вдруг сделались изгнанницами. Блистательными — вернее сказать: некогда блистательными! — изгнанницами. И нет ни времени, ни смысла надеяться на чудо или ждать помощи от мужчин. Просто потому, что чудес не бывает, а мужчины… им тоже надобно бороться за жизнь. В этой борьбе женщинам порою везло больше. Прежняя жизнь была изорвана в клочья, словно любимое старое платье, а все же надобно было перешить ее, перелицевать, подогнать по себе. Чисто женское дело! Некоторым это удавалось с блеском. Другим — похуже. Третьи искололи себе все пальцы этой роковой иглой, но так и не обрели успокоения и удачи. Их имена были гордостью Российской империи. Их родословные восходили к незапамятным временам. В их жилах струилась голубая кровь, это была белая кость — благородные, образованные, высокомерные красавицы. Они нищенствовали, продавали себя, работали до кровавого пота ради жалких грошей. Они ненавидели чужбину — и приспосабливались к ней. Они ненавидели покинутую родину — и боготворили ее. За нее они молились, на нее уповали… умирали и погибали с ее именем на устах. Русские эмигрантки. Блистательные изгнанницы. Отвергнутые Россией…
Танго, какое прекрасное танго «Il pleut sur la route», «Дождь на дороге»! Как его играли в том золотистом, будто шампанское, октябре 1942 года, когда Мисси была в Париже последний раз! Закроешь глаза – и чудится… Впрочем, закрывать глаза смысла нет: в комнате и так ни зги не видно. Мерцают только белые клавиши аккордеона, а черные вообще неразличимы. Хорошо, что Мисси (на самом деле ее звали Мария, но все с самого детства называли ее на английский манер — Мисси: и родственники, и друзья, да она и незнакомым представлялась именно так: «Княжна Мисси Васильчикова») не просто знает это дивное танго наизусть, но и давно научилась играть вслепую. О таком понятии, как электричество, давно успели забыть. А тот запас рождественских свечек, который Мисси подарила подруга, расходуется слишком быстро. Эти свечки такие тоненькие и так быстро горят… Ни читать, ни даже штопать чулки вечерами нельзя. Впрочем, о каких чулках может идти речь? Ту единственную пару, которая у нее осталась, Мисси бережет как зеницу ока. Чулки тоже стали предметом роскоши. |
